Выпускной Альфа Прототип
Шрифт:
— Да, — быстро ответил он, инстинктивно потирая шею. — Он промахнулся.
Под пальцами ощущалась влага. Антон посмотрел на руку — на кончиках пальцев была кровь. Его кровь.
Сердце пропустило удар. Он лихорадочно ощупал шею, пытаясь оценить повреждение. Небольшая царапина, не более пяти сантиметров в длину, над ключицей. Неглубокая, едва кровоточащая.
"Просто царапина," — убеждал он себя. — "Он не укусил меня, только оцарапал. Может, ногтем или острым краем пуговицы на рукаве..."
Солдаты уже бежали к ним, крича что-то в громкоговорители. Лена махала им, привлекая
— Антон, идём! — она дёрнула его за руку. — Они почти здесь!
Он кивнул, вытирая пальцы о джинсы, стирая кровь. Натянул воротник рубашки повыше, скрывая царапину.
"Это ничего не значит," — продолжал он мысленное убеждение. — "Заражение передаётся через укус, через слюну, а не через случайный контакт. Я в порядке. Должен быть в порядке."
Но внутренний голос, тихий и настойчивый, шептал иное. Вирус передавался через любой контакт с жидкостями заражённого — кровью, слюной, возможно, даже через простое прикосновение к открытой ране. Царапина, нанесённая когтями или зубами зомби, вполне могла стать входными воротами инфекции.
Солдаты окружили их, направляя внутрь защитного периметра. Кто-то накинул термоодеяла на плечи, кто-то начал задавать вопросы о том, откуда они и сколько времени провели в зоне заражения. Медик в защитном костюме бегло осмотрел их на предмет явных ран или укусов.
Антон стоял неподвижно, позволяя себя осматривать, и всё время держал шею слегка наклонённой, закрывая участок с царапиной волосами и воротником. Не потому, что сознательно решил скрыть ранение. Скорее из инстинктивного страха, что его отделят от Лены, изолируют, может быть, даже... устранят, если заподозрят заражение.
— Явных повреждений нет, — сообщил медик командиру группы. — Истощение, обезвоживание, психологический шок, но физически относительно целы.
— Отправляйте в лагерь, — скомандовал тот. — Полный протокол дезинфекции и карантин на сорок восемь часов.
Их усадили в бронетранспортёр, который тронулся в сторону военного лагеря. Лена сидела рядом, её голова в какой-то момент опустилась на плечо Антона. Она заснула — истощение и внезапное ощущение безопасности сделали своё дело.
Антон сидел с широко открытыми глазами, глядя в никуда. Его рука то и дело поднималась к шее, пальцы осторожно касались царапины. Она уже не кровоточила, начала покрываться тонкой корочкой. Такая незначительная, такая маленькая...
Возможно, он действительно просто поранился об острый край металла или стекла во время бегства. Возможно, мальчик-зомби даже не коснулся его, а кровь появилась от того, что он сам расцарапал кожу в панике. Возможно, всё будет хорошо.
Но глубоко внутри, в тёмных закоулках сознания, зарождалось страшное подозрение. Ведь тот зомби-мальчишка двигался слишком быстро, слишком целенаправленно для обычного мертвеца. А в момент, когда он пролетал мимо, Антон почувствовал не просто прикосновение, но короткую, резкую боль — будто что-то острое скользнуло по коже. Зуб? Ноготь?
Достаточно ли этого для заражения? Он не знал. Никто точно не знал, как именно работает вирус. Но истории о людях, которые превращались после незначительных контактов с заражёнными, ходили с
Бронетранспортёр подпрыгнул на выбоине, и голова Лены соскользнула с его плеча. Она пробормотала что-то во сне и снова прислонилась к нему. Антон осторожно обнял её одной рукой, чувствуя странную смесь нежности и отчаяния.
"Если я заражён," — думал он, глядя на её осунувшееся от усталости лицо, — "то должен уйти. Как можно дальше от лагеря. От неё. От всех людей."
Но не сейчас. Сейчас он просто хотел верить, что всё будет хорошо. Что кошмар закончился и впереди их ждёт безопасное убежище, пища, отдых, возможно, даже встреча с выжившими родными.
Маленькая царапина на шее начала пульсировать тупой болью. Или ему только казалось? Температура словно поднималась, но может, это просто от усталости и стресса?
Антон закрыл глаза, пытаясь отогнать дурные мысли. Но образ мальчика-зомби, его молниеносный прыжок и то неуловимое движение, которое оставило след на его шее, продолжали стоять перед глазами. Напоминание о том, что в этом новом, ужасном мире даже спасение может оказаться иллюзией.
А впереди, за окнами бронетранспортёра, виднелись огни военного лагеря. Убежище, которое он покинет через несколько дней тёмной ночью, когда первые симптомы заражения станут невозможно игнорировать. Начало его пути как новой формы жизни, рождённой в огне апокалипсиса.
Пути, который приведёт его от школьника-беженца до... Впрочем, об этом чуть позже...
Глава 3
Боль пришла внезапно, разбудив Антона посреди ночи. Она пульсировала в груди, растекаясь по телу огненными волнами. Он закусил губу, чтобы не застонать — вокруг спали другие выжившие, и привлекать внимание было опасно.
Мысли путались. Жар затуманивал сознание, но одно он понимал ясно: если его состояние обнаружат, конец будет быстрым и окончательным. Военные не рисковали — любые признаки заражения означали немедленную "нейтрализацию".
Превозмогая боль, Антон приподнялся на койке и огляделся. В полумраке палатки различались десятки спящих фигур. Дежурные солдаты стояли у входа, негромко переговариваясь.
Надо уходить. Немедленно.
Он нащупал под подушкой небольшой рюкзак с выданными вещами — бутылка воды, паёк, сменная одежда. Лена спала в женском отсеке палатки, за брезентовой перегородкой. Стоило ли будить её? Рассказать правду?
Нет. Она заслужила безопасность, шанс на новую жизнь. Втягивать её в свою обречённую судьбу было бы жестоко.
Антон осторожно поднялся, борясь с головокружением. Каждое движение отдавалось вспышкой боли. Лодыжка, повреждённая при побеге, почти не беспокоила — новая боль затмевала всё остальное.
Выход через главный вход был невозможен. Но в дальнем углу палатки Антон заметил небольшой технический проход — вероятно, для вентиляции. Брезентовая заслонка не выглядела особенно прочной.