Выпускной роман
Шрифт:
Нет, конечно же, Юля винила мать вовсе не по-настоящему. Ей просто нужно было за что-то цепляться, чтобы снять с себя вину, от которой болела душа. Она видела, как Юра мучается. С того разговора на детской площадке у школы он больше ни разу не подошел к ней, ни о чем не просил, ни о чем не умолял. Можно было бы сказать себе: «Значит, не очень надо» – и успокоиться на этом. Но Юля видела, как Максимов страдает. Он демонстративно всюду ходил в обнимку со Светкой Кузовковой, но никого не мог этим обмануть, даже Светку. Кузовкова же рада была обманываться: хоть день – да ее. А Юле казалось, что Максимов на пределе. Она каждый день ждала,
Родной класс Юлю отторгал, как инородный элемент. Нет, ей не объявляли бойкота, никто не шарахался от нее, как от прокаженной, но она чувствовала себя чужой среди своих. Ей будто просто разрешили доучиться в этом классе, ни во что не посвящая, никуда не приглашая и всячески обходя вниманием.
Маняшка с Юлей не общалась больше. И это не выглядело особенно демонстративным, потому что она и раньше дружила с Бармаковым. Теперь же они сидели вместе на всех уроках, да и вообще проводили чуть ли не все время вдвоем. Они будто решили порадовать одноклассников свадьбой после выпускного, раз уж у Максимова с Дергач все расстроилось.
Хорошо Юле было только с Олегом. Ради него она готова была на любые муки и жертвы. Отчуждение класса стало всего лишь платой за ту огромную радость любви, которую она испытывала к молодому человеку. Встречаясь раньше с Юрой, Юля даже не могла предположить, что ее отношение к нему не имело ничего общего с любовью. Юрка был ей хорошим, надежным другом. У них были общие интересы. Да, они целовались. Но Юля при этом не чувствовала ничего особенного и думала, что так у всех. Она не знала, что от поцелуев по-настоящему любимого человека улетает в небо душа.
Но вот Юра... Как бы он не пошел разбираться с Олегом. С Юлей он говорить явно не хотел, но Дунаевскому вполне мог «бросить перчатку». Юля этого очень боялась. Ей казалось, что она должна непременно что-то сделать, чтобы не случилось непоправимое. Но что именно сделать, она не знала.
Глава 7
«Ну что, съел, Демократизатор хренов?»
На очередном уроке истории в 11-м «А» Демократизатор, то есть Игорь Игоревич Гордеев, намеревался устроить тестирование на персональных компьютерах. Он особо тщательно составил вопросы, да и вообще потрудился над программой, чтобы после окончания теста каждому учащемуся была выдана характеристика уровня его знаний и даже список параграфов и дополнительной литературы к повторению. Накануне вечером он задержался в своем кабинете, вводя программу в систему и совершенствуя ее по ходу дела. Потом сам сел за один из ученических компьютеров, ответил на тест, получил от машины «отлично» и отзыв «Вы прекрасно подготовлены по всему материалу. Но не следует забывать народную мудрость: „Повторение – мать учения“.
В ответ компьютеру Игорь Игоревич довольно хмыкнул, потому что был уверен: такой отзыв не получит никто из 11-го «А». Если уж быть честным с самим собой, то оценку «отлично» не сможет получить вообще никто из всех трех одиннадцатых классов: так уж хитро составлены вопросы. Но он, Игорь Игоревич, и не собирается тестировать 11-й «Б» и 11-й «В». Он и так знает, на что они способны. Он и учеников 11-го «А» прекрасно знает, но пусть они еще раз убедятся, что не стоит презирать историю, что она – ого-го какой предмет и даст сто очков вперед любой математике. Математика – она что? Знай алгоритмы решений
Несколько омрачало предвкушение удовольствия от тестирования «ашек» то, что на нем не будет Дунаевского. С какой радостью Демократизатор принял бы отзыв компьютера о поверхностности знаний данного учащегося. Этот Дунаевский подавился бы своей наглостью.
Когда 11-й «А» зашел в кабинет истории, Игорь Игоревич потребовал, чтобы все рюкзаки и школьные сумки были сложены на стол, который он специально подвинул к самым дверям. Свое требование историк считал абсолютно справедливым: ведь чтобы работать с компьютером, не нужны даже ручка с листком бумаги.
11-й «А» безропотно сложил свои вещи в предложенное место. Ребятам было не привыкать. Они знали, что у Демократизатора на тесты ничего с собой не пронесешь, и готовились, как могли. Когда расположение учеников в кабинете и установившаяся тишина устроили историка, он разрешил всем включить компьютеры и открыть тест. Дав необходимые пояснения и еще раз зорко и строго оглядев учащихся, Игорь Игоревич временно выпустил их из поля зрения и принялся заполнять журнал. В конце концов, даже если у них есть «шпоры», пусть минут пять их почитают. Тест на то и тест, что ни с какой «шпоры» ничего не спишешь. Тут особо изощренный ум нужен. А где они, эти умы-то? Что-то в 11-м «А» их не наблюдается...
Учитель еще проставлял отметки за предыдущую проверочную работу, когда почувствовал, что в классе что-то неуловимо изменилось. Одиннадцатиклассники по-прежнему помалкивали, но как-то вдруг одновременно заскрипели стульями, зашаркали по полу ногами. Игорь Игоревич поднял голову от журнала. Никто не работал. Все ошалело таращились в мониторы или друг на друга. Выражения лиц были весьма странными. Непонятными. Историк для порядка бросил взгляд на монитор своего компьютера и онемел. Вместо изящной заставки теста, которую он лично с большим старанием сотворил в фотошопе, на экране красовалось лицо ученицы 11-го «В» Юлии Дергач.
Лицо девушки было прекрасно. Игорь Игоревич не мог очередной раз не отдать должное красоте. И имя Джульетта, написанное внизу золотыми витиеватыми буквами, безусловно, шло ей. Да оно и было ее собственным: Юлия – Джулия – Джульетта... Если бы Дергач не была его ученицей, он, Игорь Игоревич, возможно, и сам увлекся бы ею, но... Словом, ее красивому лицу было не место на мониторах школьных компов. А уж от ярко-красной надписи, прихотливо вьющейся над Юлиными волосами: «Ну что, съел, Демократизатор хренов?» – можно было вообще поседеть раньше времени.
Игорь Игоревич, разумеется, не мог видеть, изменился ли цвет его волос. Он подавил в себе порыв броситься к небольшому зеркалу, что висело над раковиной, поскольку решил поскорее убрать с монитора ужасающую заставку. Но что бы он ни предпринимал, Юля продолжала смотреть на него с экрана своими красивыми серыми глазами с прямыми густыми ресницами. Игорь Игоревич принялся нажимать различные кнопки на клавиатуре и всевозможные их комбинации, но компьютер не реагировал. Завис. Выключить его тоже не удавалось. Историк уже совсем собрался выдернуть шнур питания, но вовремя остановился. Надо все же посмотреть, что находится на мониторах учеников. Может, что-нибудь еще более ужасающее...