Выпускной
Шрифт:
Девушке сделали укол, заставляя её кровь быстрее течь по сосудам.
– Ты дышишь слишком глубоко. Ты больше не задыхаешься. Успокойся, - врач, лечивший девушку, имел склонности к гипнозу, чем бессовестно пользовался даже без разрешения на то пациентов.
– Вот так, правильно.
Он кивнул медсестре, ассистирующей ему и та ушла за лекарствами.
– А теперь ты забудешь всё, что тебя тревожит. Людей, которые вызывают сильные эмоции. Ненависть, страх, любовь, всё, что вызывает боль, - сказал врач, оставшись наедине с девушкой.
– Живи сегодняшним днём и радуйся жизни. А воспоминания
Но Оля так и не очнулась ни в тот же день, ни спустя неделю. К девушке заходили медсёстры, удалось связаться и с её родителями. Они тоже приезжали по очереди через день. Но прогресса никакого не было. При этом все жизненные показатели были в норме. Ну да, надышалась дымом, не более того. Всё уже было позади. Врач разводил руками на вопросы родителей. Он действительно сделал всё, что было в его силах. Помог нормализовать её дыхание, а что не проснулась, так он не мог найти причины.
Пробуждение настало глубокой ночью, когда всё отделение спало, в том числе и дежурный врач и медсестра.
Оля долго не могла понять, где находится и почему так силён запах лекарств, от которого её мутило. А потом обнаружила в руке катетер с тянувшимися к нему трубками.
Больницу она не любила. Помнилось, как совсем ещё крохой её на целый месяц вынуждены были оставить родители, когда она сильно болела, потому что с работы их не отпускали. И пусть посещения были ежедневные, только это не отменяло одиночество и страх остаться одной, без мамы. Чувства тогда были сильными, но сейчас они притупились, хотя и отдавались отвращением к больнице, поэтому они остались с нею. Девушка скрутила колёсико на капельнице, перекрыв доступ лекарства и лишь потом вынула трубку, освобождая себя от привязки к кушетке.
На ней была какая-то светлая рубаха, с завязками на спине. Оля вылезла, стараясь не опрокинуть утку. Бр... Мерзопакость какая! Надо бы вынести, только куда... В туалет, наверное, но его сперва надо найти. Оля поставила судно под кровать, чтоб не мешалось.
Тело ответило гусиной кожей, хотя холодно и не было, а душа - брезгливостью. Как она тут оказалась? Ощупав себя, Оля не обнаружила повреждений, разве что ссадины на руках, которые даже ранами не поворачивался язык назвать. И с этим лежат в больнице?
Припомнила, как решила поискать работу и услышала заманчивое предложение возле метро для студентов.
Про звонок Маши из общежития она уже не помнила, почему пошла искать работу.
Получив листовку, она позвонила, подтвердив, что действительно хорошо разбирается в математике. Её пригласили на собеседование. В этот же день.
Она тут же собралась и поехала, прихватив копию диплома, которую сняла перед тем, как сдать его в отдел кадров, и паспорт. Собеседование затянулось, ведь её просили рассчитать нагрузку на приспособления, помимо личной беседы.
'Проверяют знания, это хорошо,' - отметила про себя Оля. Но одной математики здесь было недостаточно, тут ещё была и физика. Она выписала список формул и нужно было лишь уточнить справочные данные.
Потом раздался звонок, звук пожарной сигнализации, и все слаженно стали выбегать. Правда, кто-то вернулся, бросил какие-то доски, зацепив её
Оля больно ударилась о стол и всё поплыло. А когда очнулась, ощутила, что задыхается.
Помещение заволокло дымом, глаза слезились. Она попыталась подняться, но встать во весь рост не вышло. Девушка успела стукнуть два раза в окно, сползая на пол. Оставалось надеяться на чудо, что кто-то заметит её руку. Дым ведь поднимается вверх и единственный способ дождаться спасателей и не задохнуться - прижаться лицом к полу. Ползти куда-то она была не в силах. Было грустно, ведь жизнь только начиналась. Она ведь не ощутила до сих пор полного счастья рядом с любимым, его ласки.
Такие мысли были у девушки перед тем, как она потеряла сознание.
Очнулась Оля, когда услышала чей-то голос. Кто-то звал, давил ритмично на грудь и делал искусственное дыхание. Лица его она не помнила.
Он усадил её на мотоцикл и девушка изо всех сил вцепилась в его грудь. Сознание ускользало, но она старалась его не отпустить, пока не почувствовала удар, вышибающий её из седла. И даже тогда, как ей показалось, она не отпустила своего спасителя.
И вот сейчас она в больнице. Имелся ли у неё возлюбленный, она не знала. Никаких чувств, лишь ощущение благодарности тому парню и всё.
Оля тихонько вышла из палаты. Куда идти, она не знала. Просто шла, куда глаза глядят по слегка освещённому пустынному коридору, вдоль которого располагались прикрытые двери с надписью 'Палата ?...'. Дошла до конца коридора, подошла к окну и стала смотреть на освещённый фонарями двор. Что она там хотела увидеть? Она не знала, просто хотелось не видеть больницу.
Ветер шевелил деревья, казавшиеся высокими людьми в плащах из какого-то мрачного мира. Оля потрогала шершавый подоконник и прислонилась лбом к холодному гладкому стеклу. Прохлада была приятной.
Из наблюдения за природой её вырвали чьи-то голоса, и она решила спрятаться. Выскользнула в приоткрытую на лестницу дверь. А потом спустилась на этаж ниже. Проверив коридор на наличие людей, она увидела одну приоткрытую в палату дверь, значит, не должна разбудить больного скрипом. Оля надеялась, что этаж этот не инфекционного отделения. Решив в этой палате спрятаться, она не заставила себя ждать, ведь голоса приближались. Юркнула внутрь, а потом и под кушетку.
– Он так и не очнулся?
– спросил женский голос. Похоже, второй собеседник помотал головой, потому что первый голос продолжил: - Повреждения не такие серьёзные, всё поправимо, с такими показателями даже бегают.
– И что с ним делать?
– Подержим, пока не очнётся, потом отправим домой. Да и вообще, пусть им занимается его врач, а я сдам своё дежурство и всё.
После этого послышался звук шагов, дверь со скрипом приоткрыли и с хлопком закрыли. Голоса стали удаляться.
Оля выбралась из убежища.
В проникающем с улицы жёлтом свете был виден человек, лежащий на кровати, словно мумия замотанный в бинты.
У Оли холодок пронёсся по ногам, как представила повреждения при которых пришлось бы заматывать всё тело, во всяком случае руки и голову. Отчего-то захотелось прикоснуться к больному, да так сильно, что это показалось жизненно необходимым.