Выпусти бурю
Шрифт:
Она вдохнула, готовясь обрушить атаку.
Натания врезалась в ее разум снова, терзая ее защиты, как торпеда. Разум Пайпер разорвало, и ее засосала тьма.
* * *
Агония. Искажение, падение. Борьба.
В ее разуме, в странной далекой тьме, они с Натанией боролись за власть. Не было ни мыслей, ни стратегии. Как-то все это рассеялось, когда их разумы столкнулись. Теперь была только яростная битва за власть.
Она была в разуме Натании, но и та была в ее разуме — они сплелись, их воспоминания и эмоции смешались.
В пылу
В том отстраненном внутреннем мире Пайпер ощущала себя, вспышки того, что вело ее вперед: отчаяния, страха, желания, тревоги. Пылкая ненависть Натании прорезала все это. Но в глубине себя, в душе, ее сердце оставалось сильным. Любовь была ярким огнем в ней, ей нужно было выжить, вернуться к Эшу, Лиру, к ее отцу, дяде, друзьям. Она не могла подвести их. Не могла.
Их сознания спутались, они терзали слабости друг друга, пока не осталось только горькое желание Натании причинить боль и безумное желание Пайпер не подвести любимых. Они столкнулись, огонь и боль, они разорвались на клинки эмоций друг друга.
«Впусти меня! — кричала Натания где-то в ее голове. — Тебе не победить!»
Пайпер боролась с ненавистью женщины. Она снова ощущала боль и одиночество, потерю и отчаяние, бесконечные годы, за которые безумие в ней усиливалось. Ее душа привязана к безжизненному камню. Предательство возлюбленных, которое она вспоминала в плену снова и снова, ведь только это осталось с ней. Это терзало ее. Одну. Она так долго была одна.
Сочувствие заполнило разум Пайпер.
«Не смей жалеть меня, — яростно завизжала Натания. — Прочь! Теперь это тело мое!»
Пайпер должна была злиться или даже ненавидеть женщину, что пыталась уничтожить ее. Но нити души Натании сплетались с ней, и она не могла. Она ощущала лишь сострадание. И все ужасные поступки Натании все еще не были такими же подлыми, как поступок Маахеса и Ниртарота с ней.
«Нет! — выла Натания. — Хватит!»
Одиночество. Сотни лет одиночества в плену. И еще сотня. И еще. Только уединение, невыносимая боль и растущее безумие, и этому не было конца. Сочувствие пропитало истерзанный разум Пайпер. Натания так сильно пострадала. Она не заслужила того, что они сделали, и не заслужила ненависти Пайпер.
Любовь поднялась из глубины вслед за сочувствием: ее любовь к Эшу, друзьям и семье — и ненависть Натании не могла коснуться этой эмоции. И с силой, рожденной из этой любви, она прорезала защиту женщины, добралась до нее и, не думая, предложила безмолвное сочувствие боли Натании.
И в странном темном месте в их спутанных сознаниях Натания закричала от боли и отчаяния. Ее воля к сражению разбилась, и борьба между ними угасла.
* * *
Натания плакала.
Сидя на мягких матах, Пайпер прижимала женщину к себе. Они сидели в углу тренировочного
Пайпер осмотрелась, обнимая Натанию. Сюда она уходила, когда была ученицей, в тихое место, где могла спрятаться, когда все было плохо — в этой комнате она ощущала себя сильной, тут она управляла ситуацией, это место она любила. Теперь оно было только в ее памяти.
Это и было воспоминание. Ее воспоминание. Они с Натанией были в ее разуме, а не наоборот.
Пайпер потирал плечо Натании, женщина всхлипывала, ее тело содрогалось. Она ощутила разум и душу Натании, это разбило ее сердце. Слезы лились по ее лицу, капали с ее подбородка.
— Почему, — плакала Натания, — ты такая мягкая?
Пайпер продолжила потирать ее плечо.
— Как я могу ненавидеть тебя?
— Ты ненавидела меня до этого.
— Раньше я не понимала.
— Я могла победить, — плакала Натания — Если бы ты не… — всхлипывала она. — Я любила их. Почему они так поступили?
Она крепче обняла Натанию. Женщина любила Маахеса и Ниртарота всем сердцем, она хотела лишь любви в ответ. Им нравилась идея — сильная и уверенная женщина, что смело влекла их обоих — но они не любили ее по-настоящему. Она была игрушкой, наградой. Они не испытывали сильных чувств. Они не любили ее.
Пайпер не думала об это, когда отпустила негатив и укутала Натанию сочувствием. Она просто хотела хоть немного облегчить боль женщины. Она не ожидала, что это сломает волю Натании к сражению. Она ничего не ожидала.
Она отодвинулась и убрала руки от Натании. Женщина вытерла щеки и убрала волосы с лица. Она посмотрела на Пайпер.
— Я просто хотела шанс пожить еще раз, попробовать.
Пайпер коснулась ее руки.
— Я знаю. Все хорошо.
Слезы покатились по ее лицу.
— Не заставляй меня возвращаться. Я не выдержу… Я не могу… нет…
Пайпер сжала ее руку и нежно улыбнулась.
— Тебе не нужно возвращаться. Не знаю, что будет дальше, есть ли после этого другая жизнь или только покой, но твое время давно прошло.
Надежда с болью озарила глаза Натании.
— Так… все кончено?
— Думаю, да.
— Пожалуйста, — прошептала она, сжимая Пайпер. — Я просто хочу, чтобы это закончилось.
Пайпер обняла Натанию, прижала ее к себе, как расстроенного ребенка.
— Закрой глаза, — шепнула она Натании.
Та уткнулась лицом в плечо Пайпер, крепко прижалась, как одинокий ребенок, которому было очень больно. Пайпер закрыла глаза и сосредоточилась на любви и сострадании. Она окутала ими Натанию, заполняя раны, оставленные предательством и заточением, успокаивая бурлящую ненависть и едкую горечь.
Натания тихо вздохнула, напряжение покинуло ее тело. Она обмякла в хватке Пайпер, и та ощущала, как спокойствие растекается в Натании, прогоняя жестокость и оставляя только меланхолию и тихую ноту надежды.