Выражение монашеского опыта
Шрифт:
Один, девяностолетний, нам рассказывал, что жил на одной вершине семнадцать лет. И ударяли молнии и разрывали ему одежду; а он проявлял предельное терпение.
Другой нам рассказывал, что дал антидор нагим святым подвижникам, которые никому себя не показывали.
Третий — что причащал их, служа в полночь.
Еще один — что сам он был русский и много лет жил на вершине. И каждые десять лет приходил и встречался с другим пустынником. И он нам сказал, что ждал его там, где мы тогда находились. И мы тоже могли бы его увидеть. Но он, по–видимому, умер в пустыне.
Все они благоухали, как святые мощи.
И когда
Один видел Пресвятую, другой ангелов, когда отходила его душа. И ныне такое случается. Что перед смертью видят видения, чтобы Бог их забрал с миром.
И так как я слышал подобное, то бежал, когда они были при смерти с жаждой видеть, слышать, что они говорят.
И от этих святых я получил «чин» и «устав», как мне себя вести в своей жизни. Они меня наставили. От себя я не говорю ничего.
Знал я и дом того старца, о котором Вы говорите, лудильщика, того, который ловил рыбу, отца Неофита, делавшего нательные кресты, и многих других. Но я смотрел, где есть духовная жизнь. Где могу приобрести душевную пользу. Когда сокровища уйдут в сокровищницы Божии и наступит голод, не будет слышно слово Божие. Светильники угасают. И мы идем во тьме осязаемой. Слово о том, как спастись, редко можно услышать. Только злословие и осуждение. Один желает учить другого, а кто-то хочет свою расслабленную жизнь выдать за исполнение Евангелия как продолжение жизни отцов. Великая боязнь искушений и непомерное хвастовство на словах.
Но оставим окружающих, благословенная старица. Как каждый из них живет, так и говорит. Так видят, так говорят. Все правы.
Когда человек потеряет дорогу, потому что уклонился и другой дороги не знает, то хочет, чтобы все шли так, как идет он. Если кто-нибудь ему скажет, что есть и другая дорожка, более короткая, он ответит: «Ты прельстился! Другой дороги нет», ибо он ее не знает. Поэтому он прав. То, что он видит, то, что он думает, — это он от себя говорит и судит.
Сейчас, поскольку мы затворились, чтобы безмолвствовать, ибо этому научились с самого начала, все настроены против меня. Или, скорее, это делает искуситель, которому не нравится видеть, что кто-то заботится о спасении в нашем роде. Итак, да упразднит его Господь и да будут помилованы эти братья за то, что говорят и как судят.
А я все оставляю Богу и учусь терпеть случающееся безропотно.
Однако скажем сейчас о молитве Иисусовой, о которой ты спрашивала.
Я думаю, моя добрая старица, что ты потерпела большую несправедливость. Ты не была предназначена для стольких забот, но была предназначена для безмолвия. Итак, если хочешь меня послушать, я нахожу, что было бы хорошо установить меру деланию и безмолвию, смешивая то и другое. Ибо без безмолвия не бывает благодати, а без благодати человек — ничто.
Поэтому попроси старца дать тебе отдельную келлийку, чтобы в ней безмолвствовать. И до полудня принимай, беседуй. А потом, после того как поешь, спи до вечера. И не позволяй, чтобы тебя беспокоили до следующего утра, даже если загорится монастырь. А как проснешься, если еще день или заходит солнце, сама занимайся чтением, выполняй правило, когда же стемнеет, выпей чашечку кофе и начинай свое бдение — начинай молитву.
Твоя цель — подвигнуть благодать, чтобы она стала действием. А когда
Я начинаю так: сперва повечерие с акафистом. И как закончу, начинаю молиться словами, которые придут мне на ум, Христу и нашей Пресвятой: «Иисусе мой сладчайший, свете души моея, единственная любовь, единственная радость, мир…» И говорю много и с болью. Потом Пресвятой. Какую великую любовь проявляет наша сладкая Мамочка — о если бы Она всегда была у вас на устах!
И когда успокоится ум, усладится душа, садись и произноси умно молитву, как ты пишешь, пока не подступит дремота. Тогда снова неспешно пой со сладостью и воспевай Владыку Христа, Его Пречистую Матерь. Читай медленно, четко: «Свете тихий…», «Кто Бог велий…», «Святый Боже…» и другое, что знаешь.
Затем Всецарице: «Радуйся, Царице…», «О Тебе радуется, Благодатная…», «Достойно есть, яко воистинну…», «В Чермнем мори…» и тому подобное. И если сонливость упорствует, прибавляй: «Объятия Отча…», «Хотех слезами очистити…», «Кто обуреваем и притекая…», «Овча аз есмь…» и что еще вспомнишь.
Произноси это с умилением, сидя на своем ложе, ожидая милости и щедрот Божиих.
И если после этого благодать не начнет действовать в словах, то начнет действовать в Иисусовой молитве, а если нет, — в пении.
А чтения наедине не оставляй никогда, так как оно приносит большую пользу. Ибо получаешь пример от святых. Видишь, как в зеркале, свои ошибки, недостатки и исправляешь свою жизнь. Чтение — свет во тьме.
Так больше пользы принесешь сестрам, чем если будешь весь день утомляться.
Затем вставай. Если хочешь, иди в церковь. А если останешься в уединении, совершай службу по четкам и отдыхай.
Так и здоровье свое сохранишь, и душе своей принесешь пользу, и для сестер будешь горящим светильником. А иначе, старея среди шума, совсем потеряешь свою молитву, ибо ты приучена к безмолвию.
Итак, моя истинная сестра, поскольку ты попробовала и безмолвие, и жизнь среди многих, то узнала пользу того и другого. Посему сраствори одно с другим, и благо тебе будет. Позаботься о том, чтобы безмолвствовать, сколько сможешь, и уйти отсюда успокоенной.
27 «Я убегаю ради Бога, а о людях не пекусь»
Ты говоришь о старце, что он хочет совершить паломничество на Святую Гору. Доброе и святое дело он сделает. Только пусть не рассчитывает на то, что он меня знает или что я есть в этой жизни. Потому что я живу в совершенном безмолвии, по уставу, отличающемуся от обычного, и поэтому со мной трудно встретиться. Поскольку дверь закрыта и открывается только в определенные часы.
Если он чего-то хочет, могу ему помочь при содействии братии. А того, что выходит за рамки устава, которому я следую, — чтобы я открыл дверь, заговорил, потерял свою молитву и безмолвие, — этого не могу никак. Только по необходимости, во время, которое определю я. Ибо мое время ограничено. И мне придется допустить небольшое упущение, потерять ради того, чтобы поговорить ночью один или два часа.
А пишу я это для того, чтобы дать объяснение прежде, чем меня неправильно поймут. Я во всех своих поступках имею обычай говорить и делать все ясно, как в зеркале, чтобы никому не давать повода для подозрения словом и делом или же мыслью.