Выражение монашеского опыта

Исихаст Старец Иосиф

Так, например, если о бесстрастии, совершенстве и божественных дарованиях можно сказать, что чем менее человек приобщается к ним, тем скорее испытывает охлаждение, встречая противные изменения, то так же обстоит дело и с силою прелести. Чем слабее укоренилось в человеке его предубеждение, тем легче он избавляется от нее. Теперь же начнем предлежащее нам слово и возьмемся за одну из ветвей этой холеры.

В наше время точно так же, как это бывало и в древности, многие из монашествующих отцов и братии упражняются лишь в одной добродетели, например в безмолвии, и только ею наполняют свои паруса, не разбираясь в том, получают ли они от этого пользу или вред. И вот, не рассчитывая

ни полезных, ни вредных последствий, они вскоре сбиваются с пути, обращаются к своим страстям и, воспитывая в себе гнев и похоть, начинают служить супостату.

Лукавейшие же бесы, пользуясь случаем, водворяются в них и искусно используют первоначальную цель монашествующего. Какова же тогда польза от его трудов? Ибо одни начинают считать годы, проведенные в безмолвии, другие же губят себя, лишившись добродетелей. А есть и такие, которые попросту ограничиваются самым суровым постом, не допускающим ни масла, ни приготовленной на огне пищи, и тем самым лишают себя свободы, поскольку довольствуются лишь одним. Такие, полагая, что все состоит только в этом, впустую тратят время и, надмеваясь, считают годы, когда не разрешали ни масла, ни приготовленного на огне, порабощенные собственной волей. И они уверены, что достигли совершенства, а между тем нисколько не заботятся об иных добродетелях и осуждают других, которые, по их мнению, покинули правильный путь.

Итак, этот вот их односторонний пост мы осуждаем как неправильный и называем крайне безрассудным. Хитроумный же диавол, едва увидит, что человек уклонился в такое однообразное подвижничество, тотчас же присасывается, как раковина, и совершенно подчиняет себе его ум, заставляя считать, что в таком подвижничестве и заключается подлинная истина. И так продолжается, покуда привычка не станет второй натурой, так что можно будет совершенно прельстить человека и в один прекрасный день овладеть им.

Итак, полезно такому человеку, как и другим, о которых говорилось выше, если они хотят спастись, оставить такое однообразное подвижничество и последовать наставлениям духовного отца, с советом и разумом выравнивая и возводя здание о четырех углах.

Также и еще некто, очарованный одним лишь бдением своим, все приписал ему и считает годы, проведенные в бдении, а других осуждает, будто бы блуждающих во тьме. Пусть и такой человек последует пути других, о котором было сказано. Иной же доверился однообразной молитве своей и, словно бы это было его изобретением, обучает других тем способам, с помощью которых удерживает свой неудержимый ум. Но и он пусть присоединится к другим и прислушается к полезным речам.

Еще один опять-таки заботится о слезах и принимает их за спасительную для человека находку, уча других, как должно плакать, и возвещая горе тем, кто не плачет. И он, воображая, что в этом состоит все совершенство, превозносится в своем надмении, мысленно осуждает всех и зачастую от избытка сердечного выражает это устами. И, обращаясь к такому с любовью, мы говорим: пусть знает, что слезы надлежит соединять с блаженным смирением, и не воображает, что легко научиться плакать, не имея благодати. Но и любая другая добродетель, если она совершается сама по себе и принимается за главную силу монашеского жительства, заслуживает порицания и всяческого осуждения опытных людей. Или же скорее мы назовем ее приманкой врага, из-за которой человек постепенно «попадается на крючок» и сбивается с пути.

Если же кто разумно и рассудительно упражняется в одинаковой степени во всех добродетелях, то такого я и хвалю, и пылаю от великой к нему любви, ибо не собираюсь противиться цели того, кто успешно подвизается, и не сомневаюсь в том, что добродетели, правильно

возделываемые, являются единственным необходимым средством, без которого невозможно взойти к совершенству. Итак, непременно следует, даже до крови, заботиться о всех добродетелях одновременно, с равной силой и вниманием, чтобы духовное здание росло, уподобляясь цепи, где звенья связаны друг с другом. А теперь, любезный, послушай меня и запомни вот что.

Много существует дочерей покаяния, но самые из них почтенные, дерзновенно приближающиеся к Богу и необходимые для ВСЯКОГО безмолвника, — это, во–первых, БЕЗМОЛВИЕ, связанное и соединенное со СМИРЕНИЕМ и сожительствующее с ТЕРПЕНИЕМ. Тотчас же за ними идет равный им по достоинству ПОСТ, их родной брат, а также прекрасная сестра их, БДЕНИЕ, за которою следует другая сестра — МОЛИТВА. Соединившись вместе, они СЛЕЗЫ порождают, Бога к состраданию привлекают и согласно единое прошение воссылают, да пошлет Он им БЛАГОДАТЬ Свою.

Итак, если лишишься ты одной из них, другие останутся бесполезными, будучи недостаточными для возрастания души твоей. Ибо БЕЗМОЛВИЕ — это благоприятная почва, на которой возводится все здание из мысленных столпов и духовных камней. Однако никто не в силах выдержать тяжесть безмолвия, с разумом и рассуждением встречая скорби, если не пошлет Сладчайший Иисус в качестве дара и милости БЛАГОДАТЬ безмолвия, вскармливающего нас, как мать, умной пищей и подражающего ангелам. Кто примет ее, тот должен узнать БЛАГАГО ПОДАТЕЛЯ и Его Единого непрерывно благодарить, обращая к Нему непрестанную молитву свою, чтобы Он содействовал благому его произволению и продолжил возведение божественного Своего здания, даруя нам вместо камней основание — СМИРЕНИЕ и помогающее во всем прекраснейшее ТЕРПЕНИЕ!

Также и о посте скажем, что если он совершается с рассуждением, то, несомненно, является подходящим материалом, который цементирует все сооружение, унимая бесчинные стремления и совершенно укрощая пылающие страсти. Однако невозможно выдержать его, с разумом вкусив его плодов, если СПАСИТЕЛЬ не пошлет нам свыше БЛАГОДАТЬ поста.

Если же хочешь услышать о БДЕНИИ, то мы скажем, что это поистине наковальня, на которой заостряются мысленные гвозди — помышления, а ум сильно очищается и рождает тонкие помыслы, в то время как мы, выкованные и спрессованные напряженной молитвой, умягчаем подобное железу и неукротимое сердце наше. Оно же, жестоковыйное, испытывая стеснение и боль, прибегает к МОЛИТВЕ, сестре безмолвия. Та вскоре вызывает СОКРУШЕНИЕ, от которого и получает утешение сердце. Но если не придет БЛАГОДАТЬ бдения, то оно не сможет зачать плод, которым порадовало бы своего родителя.

Но и молящийся также должен жить с разумом и рассуждением, воздавая чистую жертву чистому ПОДАТЕЛЮ БЛАГ. И апостол свидетельствует, говоря: НИКТОЖЕ МОЖЕТ РЕЩИ ГОСПОДА ИИСУСА, ТОЧИЮ ДУХОМ СВЯТЫМ. [225] Итак, не подлежит сомнению, что человек, который не причащается Святого Духа, не может молиться чисто!

Следовательно, ошибаются говорящие, будто удерживают ум без помощи благодати свыше. И я, проверивший это на опыте, говорю с уверенностью, что МОЛИТВА является единственным умилостивлением и небесной птицей, которая на крыльях своих может в мгновение ока доставить уму вести от Бога и Спасителя нашего, чтобы примирить обе стороны и соединить БОГА НЕВЕЩЕСТВЕННОГО с ЧЕЛОВЕКОМ, скажем, ничтожным и ВЕЩЕСТВЕННЫМ.

225

1 Кор. 12, 3.