Вырождение. Современные французы
Шрифт:
Но положение Нордау исполнено определенной иронии. На фоне очередного вступления романтизма в свои теперь уже символистские права он стал последним заметным в XIX веке антиромантиком. То, отчего Нордау стреми-
тельно сделался «карикатурой» — как бы не вполне Ницше или недовоплотившимся Фрейдом,— хорошо объясняется взлетом популярности автора «Заратустры». С позиций в принципе той же «органики», того же «релятивизма», но уже, правда, артистически, символистски понимаемых, Ницше попытался создать личный трагический миф, который бы под знаком своеобразно понимаемого эстетизма предполагал единство человека и на манер парадоксальной («посюсторонней») религиозности примирял противоположности — Христа и Диониса,
В отличие от Ницше, предельно расширяющего рамки искусства с намерением сделать его матрицей свободы выбора, Нордау не интересует проблема самооснования творчества. Как «общественник» он прежде всего ставит вопрос о полезности культуры, о моральной ответственности художника, что нашло полную поддержку Л. Толстого в трактате «Что такое искусство?», с одной стороны, и отчетливую неприязнь символистов — с другой. Независимо от своих намерений, Нордау к середине 1890-х годов уже казался фигурой несовременной: слишком утопис-том, слишком догматиком и соответственно — недостаточно индивидуалистом, недостаточно художником. И даже такой, к примеру, внимательный к науке писатель, как А. П. Чехов, счел возможным после знакомства с «Вырождением» написать А. С. Суворину 27 марта 1894 года следующее: «Рассуждения всякие мне надоели, а таких свистунов, как Макс Нордау, я читаю просто с отвращением» [15] .
15
Чехов А. П. Поли. собр. соч. и писем. Т. 1—30. Письма. М., 1977. Т. 5. С. 284.
Однако скептические отзывы о Нордау не могли поставить под сомнение того, что в своих сочинениях он одним из первых зафиксировал наступление эпохи «заката Европы». Этим он сделал себя не только участником коллективного движения мысли, в разном свойстве представленной Марксом, Ницше, Толстым, Шпенглером, но и неким антимодернистским «призраком» XX века. Это амплуа и отпугивает от Нордау и наделяет его определенной притягательностью.
В какой степени менялся Нордау? Публикуемая в этом томе книга очерков «Современные французы» (1901) является разновидностью постскриптума к «Вырождению» — в ней автор снова берется за характеристику Э. Гонкура, Мопассана, Верлена, Малларме. В понимании эпохи декаданса Нордау остается на прежних позициях, а некоторые инвективы, как в случае с Малларме, становятся еще более резкими. В то же время совершенно очевидно, что осознанно или неосознанно символистский круг чтения оказывает влияние не только на его стиль, но и на оценочные утверждения.
Наиболее показателен в этом отношении очерк о Бальзаке, в котором находит развитие идея о «реальности воображения» создателя «Человеческой комедии», предложенная О. Уайльдом в эссе «Упадок лжи» (1889). Распознавая в Бальзаке творца мощной иллюзии и, таким образом, романтика и символиста («Бальзак искал всегда образчики для своего творчества на дне своей души, но никогда из окружающей действительности»), Нордау готов назвать это иллюзийное свойство «буддистским», в чем, во что трудно поверить, солидаризуется с Вл. Соловьевым и его замечаниями по поводу «буддийских настроений» новейшей литературы. В форме отталкивания от традиционного восприятия и известного парадокса построен и очерк о столпе французской романтической историографии. Для Нордау Мишле прежде всего писатель, «бард», но не ученый. «История Франции», утверждает он, ценится за свою научную основательность по недоразумению. Реально же Мишле — «пророк» и угодник французской нации. Его сочинения льстят национальному самосознанию.
В связи со своими неожиданными симпатиями к символистской критике «железный Нордау» готов даже немного смягчиться
Книга о современных французах со всей очевидностью указывает на то, сколь интересны могут быть те импрессионистические оценки Нордау, когда он на время словно забывает, что выступает носителем определенной идеологии. Именно писательская интуиция позволила ему и в «Вырождении» свести вместе разнородные, но вместе с тем глубинно связанные между собой факты культуры разных европейских стран. Весьма содержательны, скажем, наблюдения Нордау о романтической доминанте литературы всего XIX века (в том числе натурализма Э. Золя) и методологической тенденциозности теории реализма в словесности; как позитивистский пуританин он восстает против эротизации массового искусства, а как футуролог предсказывает утрату общественным сознанием XX века черт «литературности». Отзвуки его наблюдений дают о себе знать в моралистическом творчестве Л. Толстого (оценка Р. Вагнера), сочинениях Т. Манна (идея «бюргерства»), этюдах 3. Фрейда о гениальных личностях, литературоведении разного толка социологов (В. Фриче, Д. Лукач, М. Лифшиц).
Но кем бы ни казался Нордау на исходе XX столетия — по-своему одиозной фигурой, популистом, «упростителем», консерватором или сторонником оптимистического взгляда на развитие европейского общества, чтение «Вырождения», наверное, поставит перед читателем далеко не праздный вопрос: возьмется ли европеец конца XXI века (при условии существования Европы и мира) за изучение сочинений современных нам культурологов, а если возьмется, то каким ему покажется тогда образ его далекого и некогда гремевшего в литературных салонах предка?
В. М. Толмачев
Перечень сочинений, на которые ссылается автор
В. Morel. Trait'e des d'eg'en'erescences physiques, intellec¬tuelles et morales de l'esp`ece humain et des causes qui produisent ces vari'et'es maladives. Paris, 1857.
Lombroso. L'Uomo delinquent in rapporto all'antropologia, giurisprudenza e alle discipline carcerarie. Torino, 1884.
F'er'e. La famille nevropathique. Archive de neurologie, 1884, № 19 et 20.
Krafft-Ebing. Die Lehre vom moralischen Wahnsinn, 1871.
H. Maudsley. Verbrechen und Wahnsinn, Internationale Wissenschaftliche Bibliothek.
Ch. F'er'e. D'eg'en'erescence et criminalit'e. Paris, 1888.
J. Roubinowith. Hyst'erie m^ale et d'eg'en'erescence. Paris, 1890.
Legrain. Du d'elire chez les d'eg'en'er'es. Paris, 1886. Henri Colin. Essay sur l''etat mental des hyst'eriques. Paris, 1890.
Morel. Du d'elire 'emotif. Archives g'en'erales, 6-'eme s'erie, 7, p. 385 и 530.
Morel. Du d'elire panophobique des ali'en'es g'emisseurs.
Annales m'edico-psychologiques, 1871. Charcot. Lecons du Mardi `a la Salp'etri`ere. Policlinique
1888-89. Paris, 1890. Magnan. Consid'erations sur la folie des h'er'editaires ou
d'eg'en'er'es. Progr`es medical. 1886, p. 1110. Lombroso. La physionomie des anarchistes. Nouvelle
Revue, 15 mai 1891. Falret. Annales m'edico-psychologiques. 1867. Nouvelle Revue, 15 juillet 1891.
Tarabaud. Des rapports de la d'eg'en'erescence mantal et de
l'hyst'erie. Paris, 1888. Lombroso. Nouvelles recherches de psychiatrie et
d'antropologie criminelle. Paris, 1892. Axenfeid. Des n'evroses. Paris, 1879.
Paul Richer. Etudes cliniques sur l'hyst'ero'epilepsie ou
grande hyst'erie. Paris, 1885. Gilles de la Tourette. Trait'e clinique et th'erapeutique de
l'hyst'erie. Paris, 1891. Paul Michot. Contributions `a l''etude des manifestations
de l'hyst'erie chez l'homme. Paris, 1890. Trait'e clinique et th'erapeutique de l'hyst'erie. Alfred Binet. Recherches sur les alt'erations de la conscience