Выше головы! (CИ)
Шрифт:
Никто специально не интересовался, что это было за задание: удовлетворились общим «что-то секретное, инспекционное или вроде того». Не последнюю роль тут сыграло противостояние камрадов Кетаки и Аямэ — Квартер Западного сектора критиковала каждое решение Главы. Логично, что Кетаки захотела сделать ответный шаг и направила в сектор тайного инспектора. Но придраться оказалось не к чему… Или я не смог увидеть то, что должен был. Неудача такого рода должна расстраивать гораздо сильнее, чем полагается переживать по поводу чужих хороших результатов.
Все тут же принялись обсуждать, что меня ждёт по возвращении в Восточный сектор. Стану ли я вновь секретарём
Некоторые даже предлагали остаться. Например, Бидди. На прощальной вечеринке она так и сказала:
— Да плюнь ты на них! Иди к нам, на производство! У нас всё проще!
Пришлось воспользоваться последним аргументом:
— Я представитель «ашек». По моему поведению судят обо всех наших, понимаешь? Нельзя мне плеваться!
Она легкомысленно захихикала, представив меня в роли верблюда, и крепко пожала мою руку, которую не выпускала с начала проводов. Пока я обходил всех собравшихся, чтобы перекинуться парой-другой словечек и поблагодарить за то, что пришли, Бидди держалась рядом. Растягивала последние минуты… Или показывала всем, чья она девушка?
Мы договорились встречаться, «когда будет удобно обоим». С тех пор, как из «недостижимого» я превратился в «парня, который играет с Андой», её восторженно-романтическая увлечённость постепенно трансформировалась в дружбу с отношениями. Она перестала носить антимаскировочный комбо и не делала трагедии из-за моего перевода. Я был рад. Слишком уж неравноценными были наши роли: глубокая страсть с её стороны и лёгкий интерес с моей. Но благодаря моему статусу скво, она легче пережила осознание этого неравенства: предполагалось, что я знаю, как «правильно», так чего переживать? Там, где могла вырасти обида и чувство, что ей воспользовались, укоренился лишь опыт и приятные воспоминания. Которые никто не мешал обновить.
И не только с Бидди «всё хорошо сложилось». На прощальной вечеринке, которую устроил Зотов, я понял, что нет и быть не может никакой разлуки. Оставалась альтерная сеть, из Восточного сектора до Западного было лишь пятнадцать минут езды, и всегда есть повод встретиться. Меня уж точно не забудут! И ньюсы Ирвина тут ни при чём.
Я стал полноправным тильдийцем, своим, нужным и отнюдь не лишним. Может быть, чуть позже, чем остальные переселенцы, но Рэй, который сходил с «Рима», и Рэй, который стоял в кругу хохочущих друзей и рассказывал мускулистому Эрику Уистлеру, каково быть моделью, — это были два совершенно разных человека. Главное отличие состояло в том, что я перестал чувствовать вину и обиду. Мне нечего было стыдиться, и даже кнопка (спасибо Бидди) уже не нервировала так, как раньше.
Во время перевода в спецотдел я не успел ни с кем попрощаться, потому что боялся вновь попасть в травмирующую ситуацию. Как будто ожидал, что опять произойдёт что-то непоправимое… Но теперь — другое дело! И призрак того прощания больше не мучил. Если бы Чарли был жив, он бы порадовался за меня. Ну, Проф-Хофф точно будет доволен: в итоге я сумел социализироваться. Сам, без какой-либо специальной поддержки, я сумел завязать отношения с самыми разными людьми. И даже научился расставаться.
Вот только расстояние не играло особой роли: происходило более значимое перемещение. И мои новые друзья понятия не имели,
Кстати, как именно получится добавить? Как в атмосфере дружбы, любви и доверия организовать преступление, которого мне не простят? Ведь нужно не просто попасть под суд — надо ещё «закрыться» от всех тех, кто будет защищать меня!
И каким должно быть такое преступление? Каким оно может быть?
Нарушение должностных обязанностей
Если хорошенько разобраться, «самых главных» вопросов было два. Даже три.
Первый мне помогла «снять» Вильма Туччи — очевидно, Леди Кетаки ради этого и пригласила её на тайное совещание, прошедшее накануне матча в крошечной «комнате для встреч» в Лифтовой зоне Южного сектора. Для пущей секретности можно было обойтись чатом, но спамерше нужен был прямой контакт. И не только ей.
Слушая, как Туччи уверенно объясняет мне, что всё будет подстраховано, и на репутации «ашек» предстоящее преступление никоем образом не отразится, я даже заподозрил, а нет ли здесь какого-нибудь подвоха? С чего вдруг такая деликатность от главной спамерши? Это всё потому, что я узнал правду о проводимых на станции социальных экспериментах, причём после того, как сам поработал в системе? Или рассказать мне правду об этом тоже было частью эксперимента?
При этом не было повода не верить ей. При всех своих чудачествах СПМ не мог никому навредить. Она бы ни за что не допустила ситуации, которая могла бы стать опасной для других! Для себя — пожалуйста, вплоть до перелома ключицы, если очень надо. Но поставить под удар кого-то ещё…
Секретный номер «Р-П-546» (с цифрой, взятой наобум, и с лёгким намёком на «Рэя-Преступника») должен был придать ситуации официальный статус. Ну, а для меня это стало своего рода отпущением грехов в аванс: личную ответственность за преступление брали на себя Туччи и Кетаки. Конечно, при предварительном согласовании плана, но иначе, и быть не могло. Это была их идея, их замысел, а я оставался инструментом-исполнителем.
Главное, не причинять физического вреда. Здесь вообще получилось забавно: сначала я торжественно заявил, что буду участвовать, но с условием. Леди Кетаки сказала, что у неё тоже есть ограничение, но пусть сначала я скажу своё. Какое-то время мы вежливо препирались к удовольствию директора Восточного СПМ, пока, наконец, я не сдался и не объяснил:
— Сделаю что угодно, лишь бы это не угрожало чужой жизни. И не вредило здоровью.
По тому, как переглянулись Кетаки и Туччи, я понял, что они предлагали этот же вариант. Впрочем, было бы иначе — всё закончилось бы, не успев начаться. Не важно, что мне разрешат сделать — кое-что я бы не позволил самому себе никогда. И дело не в принципах или идеях: просто я понимал, что «рука не поднимется». Была уже возможность проверить…
Максимум, на что меня хватало — это осторожно оттолкнуть Ядвигу, когда она пыталась напугать меня «кнопкой». С «бэшкой» я ещё мог сражаться, а вот с человеком — нет. Проще стать на колени, как в тот раз перед Дозорными, или действовать словами, как на «Риме». Ядвига это сразу поняла. Я даже не смог накатать жалобу на неё — злости не хватило. Какое уж тут насилие!