Выше луны
Шрифт:
пачку орешков. Мы сели на кровать.
– Прости, - я покачала головой, всем своим видом выражая недоверие. О чем я? Все равно и пары
дней не пройдет, как они снова оккупируют мою комнату. Затем взяла орешек. Почему бы и нет. –
Ну, значит, сегодня вечером большое событие?
Дрель наверху стихла, затем снова начала рычать.
– Брук и Энди, да.
– Морин, должно быть, главный организатор.
– Не то слово. Эта свадьба – как наркотик, а у нее словно ломка без него.
–
выросли в Колби и много общались, несмотря на то, что моя мама была на семь лет младше. А
еще все знали, что миссис Темплтон была в группе поддержки и встречалась с капитаном
футбольной команды, а моя мама забеременела летом перед одиннадцатым классом, и отцом ее
ребенка был какой-то турист. В маленьком городке люди ничего не забывают.
– Серьезно. Надо было слышать, как она все шутила про меня и Люка. Можно подумать, она
надеется, что мы объявим о нашей помолвке на свадьбе Брук.
Мама замерла.
– Даже не шути так! – на этот раз в ее голосе не было и тени смеха.
– А вы не тусуйтесь в моей комнате, - в тон ей откликнулась я.
– Вряд ли это можно сравнивать, - она смотрела на меня так, точно хотела испепелить на месте. –
Возьми свои слова обратно.
– Мам, ну, в самом деле! «Возьми свои слова обратно» - и это говоришь ты? Взрослый человек?
– Сейчас же.
Нет, она не шутила. Вот, в чем штука с теми, кто редко расстраивается: когда это случается, сложно
это не заметить. Я прокашлялась.
– Извини. Я просто глупо пошутила. Разумеется, мы с Люком не собираемся обручаться этим
летом.
– Спасибо, - мама взяла еще орешек.
– Разумеется, нужно еще подождать, - продолжала я. – Думаю, я поступлю в колледж и поучусь
годик, чтобы уж наверняка знать, что именно собираюсь бросить ради того, чтобы выскочить
замуж.
Мама лишь молча посмотрела на меня. Ладно, не смешно.
– Мам, да ладно тебе! – но она уже встала с кровати и пошла к двери. – Ну, прости, я просто…
Она остановилась. Дрель наверху тоже стихла.
– …дурачусь. Извини.
Спустя пару мгновений, она обернулась. На расстоянии вы бы даже не поняли, что ей тридцать
шесть. У нее были те де длинные темно-русые волосы, что и у меня, фигура подтянута благодаря
регулярным тренировкам – на вид ей можно было дать двадцать семь-двадцать восемь, не
больше. Именно поэтому Марго и Эмбер часто принимали за ее сестер, а не за падчериц, а, когда
мы были детьми, люди частенько явно пытались подсчитать в уме, во сколько же она родила
первого ребенка. По их лицам было ясно видно – у них не получалось.
– Знаешь, - сказала она, наконец, -
не было у меня.
– Чтобы я смогла дотянуться до Луны и выше, - закончила я.
Это была наша шутка, присказка, поговорка – как угодно. Она появилась у нас еще до того, как в
нашу жизнь вошли папа, Эмбер и Марго, она появилась в те дни, которых я не могу вспомнить, и
знаю лишь по рассказам мамы. Она говорила, что в детстве мне нравилась книга про медведицу и
ее малыша.
– А вдруг я проголодаюсь? – спрашивал он.
– Я принесу тебе еды, - отвечала медведица.
– А вдруг я захочу пить?
– Я принесу тебе воды.
– Что, если я испугаюсь?
– Я раскидаю всех монстров и защищу тебя.
И, в конце концов, медвежонок спрашивал:
– А что, если я не смогу дотянуться до того, чего хочу?
И тогда медведица отвечала:
– Я верю в тебя и сделаю все, чтобы ты смог дотянуться до того, чего хочешь. Я знаю, ты сможешь
дотянуться до Луны - и выше.
Моя мама всегда говорила, что именно так и чувствует себя одинокий родитель, когда растит
ребенка. У нее ничего не было, но она хотела, чтобы у меня было все. И до сих пор хочет.
Теперь же она указала на меня пальцем.
– Просто будь собой вечером. Всё равно все будут заняты Брук и Энди, а не тобой и Люком.
– Ну, знаешь, я именно на это и надеюсь, - отшутилась я. – Несмотря на то, что ты думаешь, что я
эгоистка.
Мама лишь цокнула языком и вышла. Когда она поднялась наверх, дрель замолкла, мама что-то
сказала, раздался смех. С сестрами мы шутили о ней. С папой она шутила о нас.
– Я все слышала! – крикнула я, хоть это и не было правдой. Снова смех.
Вот почему они так любят прийти в мою комнату и устроить в ней разгром? Утром я, как всегда,
застелила кровать, закрыла двери шкафа, на полу и на тумбочке ничего не валялось, а теперь на
моем столе лежат ключи и солнцезащитные очки Эмбер, мамины шлепанцы стоят возле моей
кровати, какие-то смятые бумажки лежат возле мусорной корзины. Я лишь покачала головой,
собирая их, но тут мое внимание привлек мамин почерк на одной из них.
Развернув скомканный листок, я поняла, что это одна из рекламок «Пляжей Колби», а на ее
обороте было написано карандашом: «В 16:15 звонил твой отец».
Часы на моем левом запястье говорили, что сейчас полседьмого вечера, так что через полчаса я
уже должна быть с Люком на празднике. Но это важнее. Я разгладила рекламку и решительно
пошла наверх.
Первое, что бросилось мне в глаза – наша кухня, захваченная папой, и, конечно, дрель в его руках.