Выше над крышами

Чалова Елена

— Дёмыч, останови! — спохватился Степан, когда они уже проехали мимо небольшого коттеджа с мансардой. Демид послушно остановился, не уточняя причину. — Я сейчас, — на ходу выкрикнул Стёпка и выскочил из машины, встав на обочине напротив того самого коттеджа.

Остальным тоже стало интересно, и они, друг за другом, повылазили из автомобиля.

Стёпа с грустной полуулыбкой смотрел на дом, обшитый бежевым сайдингом.

— Знакомые тут живут? — уточнила Василиса, устремив взгляд туда же, куда и Степан.

— Нет. Когда-то жили. Жила. Баба Васёна, —

улыбнулся он Василиске. Тема была понятна только им двоим.

— Хоть что-то осталось от прежней жизни? — правильно поняв ностальгические чувства Стёпы, печально спросила Лиза.

Парень пожал плечами, а потом взгляд его посветлел:

— Облепиха! Не выкорчевали! — указал он пальцем на свисающие через забор колючие ветки с ярко-золотистыми ягодами.

Стёпа сделал пару шагов вперёд, будто хотел поздороваться с деревом, как со старым знакомым, но потом замялся — теперь оно чужое, хоть он и знал его много-много лет. Так бывает и с людьми — с бывшими друзьями или возлюбленными.

— Всё равно свисают, думаю, что хозяева против не будут, — задорно проговорила Лизка, чем снова удивила всю компанию, и бесцеремонно пошагала к забору.

Теперь уже не раздумывая, Степан гордо зашагал за ней.

Василиска пожала плечами и посмотрела на Демида:

— Пойдём? — заговорщицки спросила она.

Брюнет так же недоумённо повёл плечом, но кивнул.

Глава 9

Елизавета с нескрываемым удовольствием срывала с колючих веточек жёлтые «бочонки» и отправляла их в рот. Василиса тоже съела горсточку и поморщилась — слишком кисло.

— Люблю всякую кислятину, — призналась Лиза. — На даче у нас тоже облепиха есть — обожаю её.

— И мне облепиха на вкус нравится, но я её больше в соке, морсе или чае предпочитаю. Свежей много съесть не смогу, — Василиска с радостью поддержала «облепиховую беседу».

Равнодушные к кислому редко встречаются. Чаще или очень любят и лопают лимоны и облепиху без сахара, или морщатся от одного вида сочной лимонной или лаймовой дольки.

Стёпа съел несколько ягод и стоял с глупой улыбкой, смотря на дерево, а потом стал подсматривать в щель между забором и дверью ворот, но на территории, видимо, ничего знакомого не углядел и потерял интерес.

Демид топтался рядом за компанию, ожидая, когда две насытятся, а один — наностальгируется.

Хозяев судя по всему дома не было и, что удивительно для деревни, собака тоже не обнаружилась.

Из дома, рядом с которым ребята припарковали машину, вышла женщина-пенсионерка. Она с долей испуга оглядела чёрный Land Cruiser и начала осматриваться по сторонам.

Квартет «Воришки облепихи» направился к автомобилю, дабы не палиться и не заставлять женщину нервничать.

— Добрый день, — приветливо и звонко проговорила Василиса и юркнула в салон.

— Здравствуйте, — менее эмоционально, но вежливо выдал Демид и сел за руль.

Лиза приветственно кивнула с улыбкой, а Степан расплылся в такой улыбке, какую дарят только хорошо знакомым людям, хотя

эту женщину он не помнил, и тепло протянул: «Здрасти-и-и!».

Пожилая дама учтиво кивала в ответ на приветствия, а потом, когда машина скрылась из виду, опасливо посмотрела в сторону облепихи, дежурно побубнила на молодёжь и пошла заниматься своими делами.

На волне ностальгии и воровства ягод, Стёпа начал философствовать:

— Может быть, тут вообще можно делать всё, что хочешь. Мир не наш. Да что там не наш, наверное, ненастоящий даже. Можно набрать еды в магазине и не заплатить, угнать тачку, да вот эту не возвращать и то дело, или кому-то набить физию…

— Почему при появлении полной свободы ты сразу о плохих поступках думаешь? — спросил Демид и вышло несколько нравоучительно.

— Не знаю. Оно как-то само. Больше ничего на ум не приходит, — искренне ответил Стёпка и даже шутить не стал.

— Мир, вполне возможно, что ненастоящий, но вот люди тут очень даже живые и осязаемые. В тюрьму загремим с такими бредовыми призывами. Или вообще убьют. Маловероятно, что после этого мы воскреснем дома, — брюнет разложил по полочкам свою позицию.

— Какой ты скучный, Дёмыч! Всё прагматично и правильно. Типичный начальник, блин. Как тебя подчинённые терпят? Ржут за спиной, небось. Иначе рехнёшься, — вальяжно рассуждал Степан.

— Посмеяться над начальником, которого боишься — высшее удовольствие, да? Плюс сто баллов к уровню эго. Смотрю, тебе эта практика знакома. Вот только про причину «хиханек» забывать нельзя. Страх! Стёпа, мне плевать, что там говорят, когда я не слышу, но решать, с кем стану работать и кому сколько платить, всё равно буду я, — погасив эмоции, подробно расписал Демид.

— Два ноль уже. Стёпка, такими темпами он тебя скоро совсем уделает. Не нарывайся, — Василиска шутливо подлила масла в огонь.

— Да пошёл он на хрен! Мажор! — взбеленился Степан и хотел продолжить, но был прерван словами обернувшейся Лизы:

— Стёп, ну пожалуйста, ну хватит… — расстроено проговорила девушка, и Стёпка решил на этот раз заткнуться, но обиду затаил. Впрочем, он был незлопамятным, что его самого порой расстраивало. Стольким можно бы отомстить, но уже не помнил за что и не чувствовал груза прошлых обид — а в таком случае месть выглядит глупо и нецелесообразно, и удовольствия от неё нет.

Демид задумался над словами Степана. Да, в какой-то мере, будучи владельцем фирмы, он был вершителем судеб. Если человек его не устраивал, то брюнет без сожаления прощался с ним. Терпеть в своём собственном коллективе неуместных и раздражающих людей — это глупо. Но парень никогда не считал себя самодуром или гадким человеком, он был справедлив.

Вспомнилась одна из его сотрудниц — Алла Макарова. Эта девушка вечно опаздывала, но в работе была очень ответственна.

— Де-мид Гле-бо-вич, я за-дер-жусь, — в очередной раз отрывисто на бегу выдавала Алла, будто была на занятиях по вольтижировке и скакала на коне. — Ах ты ж… ёжики… Марк, где твоя варежка? Простите, Демид Глебович…