Выше полярного круга (сборник)
Шрифт:
Короче говоря, в конце туристского маршрута мы незаметно оказались владельцами двухпудового саквояжа.
Я спросила:
— Саня, что же мы будем делать с этим валуном?
— Что будем делать? — переспросил он. — Отправим книги по почте. К нашему приезду посылки будут на месте.
— Представляешь, сколько людей на почте? — сказала я. — Сейчас все отправляют фрукты. К тому же может не оказаться ящиков или еще чего-нибудь.
— Все будет, как в лучших домах, — весело возразил он. — Собирайся, прогуляемся вместе.
Пока я одевалась, Саша расспросил
Река была мелкой и жалкой. Вспомнился недавний рассказ гида о том, что полноводную Тиссу можно увидеть теперь только на старых кинолентах, а в лучшем случае — в течение нескольких весенних дней, когда в горах происходит обильное снеготаяние. Но и оно уже не в силах исправить ошибку людей, которые вырубили лес по берегам некогда полноводной реки…
Почта размещалась в обыкновенной крестьянской хате с невысокими потолками и небольшими окошками. К моему удивлению, там было безлюдно, приятно пахло свежевымытыми полами и фруктами. За перегородкой сидела очень красивая молодая женщина, каких мы видели прежде в туристских проспектах и киножурналах о Закарпатье — видимо, операторы снимали не все подряд, а в достаточной степени заботились о фотогеничности и привлекательности объектов съемки.
Когда Саша спросил, можно ли отправить посылку, женщина приветливо улыбнулась, огромными глазищами оценила вес саквояжа, оказала, что можно отправить любое количество посылок. В продаже есть почтовые ящики, баулы, корзины с крышками, имеется специальная упаковочная бумага, и вообще, — все будет так, как пожелает отправитель. Она говорила доброжелательно, негромко, тщательно подбирая русские слова, и тут же поправляла себя, если чувствовала, что сказала неверно.
Саша кокетливо посмотрел на почтаршу и открыл саквояж.
— Давайте сюда, на стол, — велела она. — Я здесь упакую.
Саша прошел за барьер и выложил книги на длинный почтовый стол. Женщина глянула на книжную горку все тем же оценивающим глазом.
Вы, наверное, очень любите читать, — сказала она. — Другие туристы гоняются за тряпками, а вы вот…
— Книги — половина моей жизни, — чуть-чуть театрально выпалил Саша. — К тому же — лучшая…
Почтарша стрельнула глазами в мою сторону.
— На месте вашей жены я бы обиделась. — Она взяла несколько листов коричневой бумаги и подошла к столу. — Вы увозите от нас настоящие сокровища: Киплинг, Паустовский, Лидин, Гамзатов… У нас с вами похожие вкусы….
— Вы любите Гамзатова, видимо, потому, что он горец, как и все жители здешних мест, — сказал Саша.
— Нет. Я люблю его потому, что он настоящий поэт. Вот смотрите: открываю томик наугад.
Для чего мне золото и камни, Что навечно спрятаны в горах? А звезда на небе не нужна мне, Коль не светит, прячась в облаках. Ты хоть много проживи, хоть мало, Но тебеНа пороге почты выросла раскрасневшаяся девчушка лет десяти. Она с трудам перевела дыхание от быстрого бега и прощебетала тоненьким голоском с характерным гуцульским акцентом:
— Тетю Гизелла, маты передала вам гроши… Ось… — Девочка раскрыла кулачок и показала усеянную мелочью ладонь. Гизелла смотрела на свою маленькую землячку с явным удовольствием.
— Добре. Поклады их на виконце, — велела хозяйка почты.
Девочка приблизилась к окошку, высыпала на стойку влажную от пота мелочь и моментально исчезла.
Я спросила:
— Ваша родственница? Она на вас похожа.
— У нас все люди похожи друг на друга. А если хорошенько поразмыслить, пересмотреть родословную до десятого или сотого колена, то обязательно придешь к выводу, что все люди братья и сестры. — Она немного помолчала и пояснила — Мать девочки отправляла фрукты какому-то очень дальнему родственнику, который служит в Сибири, и у нее не хватило денег уплатить пошлину. Я ей поверила. И вот девочка принесла долг. У нас все доверяют друг другу…
— Хорошо, когда люди живут дружно, — задумчиво сказал Саша. — В нашем городе тоже прекрасный народ, хотя собрались мы из самых разных уголков Союза… Ведь правда, Ада? — Ему хотелось, чтобы я подтвердила. И я подтвердила.
— Пожалуйста, пишите адрес, — оказала Гизелла, пододвинув Саше мастерски увязанный пакет, а сама принялась сооружать следующий. Это получалось у нее быстро, будто сама собой складывалась посылка, мелькал упаковочный шпагат и лепились шоколадного цвета печати.
— У вас красивое имя, — сказал Саша. — Я никогда не встречал. Гизелла! Надо записать. Иначе забуду. Честное слово красиво. — Я знала, что он восторгался искренне.
— Вы живете в Воркуте?! — поразилась Гизелла, прочтя на посылке адрес. Она отложила в сторону карандаш, которым собралась было выписывать квитанцию, и посмотрела на Сашу, потом на меня каким-то сострадальческим взглядом.
— Что в этом странного? — сказала я. — У нас прекрасный город с двухсоттысячным населением и всеми, современными благами.
Гизелла глубоко вздохнула.
— А мне кажется, что там и жизни быть не может, — проговорила она упавшим голосом. — Непролазная тайга, звериный вой. Край света…
Саша рассмеялся:
— Чего у нас действительно нет, так это тайги. Ни одно дерево не растет на вечной мерзлоте, кроме полярной ивы и карликовой березы…
— Как же можно, без леса? — снова изумилась почтарша. — Мне кажется, что я не прожила бы и одной недели. У меня есть знакомые деревца, с которыми я дружу всю жизнь. Я знаю о них буквально все. И они обо мне все знают…
— Я тоже вырос в лесном краю и дружил с деревьями, — подхватил Саша. — Но уже много лет мы живем в Заполярье и видим лес только во время отпуска. Зато часто думаем о нем. — И он, заметно волнуясь, прочитал свои давние стихи о зимнем лесе: