Выше только любовь
Шрифт:
Он поставил ее на ноги и тут же отдернул руки, словно коснулся чайника с кипятком.
– Черт возьми, Элизабет, ты когда-нибудь смотришь под ноги? Никогда не встречал человека, которому было бы так трудно устоять на ногах.
Эти слова были так похожи на те, что он говорил ей много лет назад, и Элизабет улыбнулась.
– Я связала свои ботинки вместе, помнишь?
Именно этой шуткой Том пытался объяснить ее неуклюжесть в детстве. Элизабет больше не спотыкалась так часто, а когда это случилось в последний раз, Тома уже не оказалось рядом, чтобы ее подхватить. Дело закончилось
Элизабет всегда удавалось развеять его дурное настроение смешной историей или добродушным подшучиванием, но теперь стало ясно, что подобное ей больше не по плечу. Выражение лица Тома совсем не располагало к шуткам. На нем отражалась неуверенность, легкое раздражение и нетерпение.
А еще он был мрачным и поразительно красивым. Элизабет не могла перестать смотреть на знакомые черты, удивляясь тому, что они стали совершенно другими.
Она вдруг поняла, что за последние три года серьезные изменения претерпела не только внешность Тома. Перемены были куда глубже. Грубый, неразговорчивый воин с беспощадно поджатыми губами и холодным острым взглядом не имел ничего общего со сдержанным и стойким другом детства. Если бы Элизабет не знала его так хорошо, она могла бы подумать, что он выглядит пугающим. Или даже свирепым.
Однако было ясно, что прошедшие несколько лет были тяжелыми для него, и Элизабет внезапно захотелось услышать обо всем, что с ним случилось за это время. Узнать о нем все. Как это было в детстве.
– Что тебе нужно, Элизабет? Говори. Я устал и хочу лечь в постель.
Элизабет подняла глаза и принялась вглядываться в лицо Тома в поисках черт человека, которого она помнила. При этом пытаясь понять, как ей пробиться через неприступную броню, которой он себя окружил. Она не могла оставить все как есть. Ибо Том был слишком важен для нее. Он всегда был единственным, на кого она могла положиться, тем, кто всегда был рядом – даже когда не был, она это чувствовала. Мысль о том, что она больше никогда его не увидит, не сможет с ним поговорить, была просто невыносима. Она в нем нуждалась. Но до этого момента не понимала, насколько сильно.
Элизабет постаралась ничем не выдать своей боли.
– Я просто хотела с тобой поговорить.
– А мое желание неважно?
Девушка сделала шаг назад, не понимая, в чем он ее обвиняет.
– Конечно, важно. Но, Томми, прошло три года. Я думала, что тебе тоже захочется со мной поговорить. А еще я надеялась, что ты больше не злишься на меня за то, что произошло во время нашей последней встречи. Ты так и не дал мне шанса извиниться.
– Я на тебя не злюсь. С какой стати? Ведь это была моя вина. – Он говорил так спокойно, так безразлично, и было трудно поверить, что этот же человек мог пылать страстью. Элизабет даже захотелось, чтобы он снова на нее разозлился. Ведь в этом случае она поняла бы, что не совсем ему безразлична. – Тебе не за что извиняться. Прости, если я тебя обидел. Не бойся, подобное больше не повторится. Теперь я все прекрасно понимаю.
Элизабет не знала, что он пытается сказать. Значило ли это, что он больше не испытывает к ней чувств? Она испытала облегчение. Конечно, испытала. Ведь теперь они снова смогут стать
– У меня никогда не было намерения причинить тебе боль, Томми. Ты ведь знаешь это?
Том пристально смотрел на девушку, словно хотел ответить отрицательно, но в конце концов уступил ее искренности.
– Да.
Это стало первой трещиной в его стальном фасаде, но вместо того, чтобы отступиться и проявить терпение, Элизабет перешла в наступление.
– Значит ли это, что мы можем снова быть друзьями? – Она подняла руку и коснулась ладонью его щеки, покрытой более густой и грубой, чем прежде, щетиной. От этого ощущения по ее спине пробежали мурашки, и она произнесла: – Я по тебе скучала.
Том вздрогнул. Элизабет ощутила покрывавшие его ладонь мозоли, когда он обхватил ее запястье и убрал руку со своей щеки.
– Ты больше не можешь так ко мне прикасаться, Элизабет. Мы не дети. Кто-то может увидеть это и неправильно истолковать. Твой брат, например.
Девушка сдвинула брови.
– Джейми может убираться к черту. Мне все равно, что он думает.
– Мне бы хотелось сказать то же самое. Но в данном случае он будет прав. Ты и я… Нет никаких нас. Мы не можем вернуться к тому, что было. Я уже давно перестал быть Томми, да и ты больше не Элла. У нас разные жизни. Я солдат. А ты сестра Черного Дугласа. Мы живем в двух разных мирах. Тебе нужно вернуться в свой, оставив меня в моем. Я двигаюсь дальше. Пришло время и тебе последовать моему примеру.
Губы Элизабет слегка приоткрылись, но она подавила в себе возглас. Он застрял в ее груди и теперь жег точно раскаленным железом.
С этими словами Том развернулся и пошел прочь. На этот раз Элизабет его отпустила.
Элизабет повторяла себе, что Томми – Том (и как ей к этому привыкнуть?) – говорил не всерьез. Он не мог желать вычеркнуть ее из своей жизни навсегда. Они преодолеют разногласия. Должны преодолеть.
Время… Вот что ему нужно. Элизабет поклялась дать ему передышку, прежде чем снова вызвать на разговор.
Однако очень скоро она пожалела о своем решении.
Уже спустя час она смотрела в глаза собственному брату.
– То есть как это – никаких следов Арчи? Должно же быть хоть что-то? Не мог же он просто исчезнуть? – Джейми вел себя слишком тихо. А его лицо не выражало никаких эмоций. – Что случилось? Что ты от меня скрываешь?
– Ничего, – ответил Джейми.
Глаза Элизабет наполнились слезами.
– Скажи мне, Джейми. Я знаю, ты пытаешься что-то утаить.
Мужчина покачал головой, вздохнул и провел рукой по волосам.
– Я ничего не скрываю. Но ты права. После Селкирка мы не обнаружили никаких следов Арчи. Обычно он не настолько осторожен. И это меня беспокоит.
Джейми словно прочитал мысли сестры.
– Может, тебе стоит воспользоваться услугами другого следопыта?
Губы Джейми изогнулись в невеселой полуулыбке.
– Я взял с собой лучшего. Поверь, если уж Ламонт не смог обнаружить следов, то никому другому это точно не удастся.
– И что нам теперь делать? – Элизабет начала расхаживать перед братом. – Не можем же мы просто сидеть сложа руки.