Выше только звезды
Шрифт:
— А что? Пригласим его и будем заниматься любовью, пока все наши дамы не забеременеют, — продолжал развивать Виктор свою теорию. Как ни странно, ее поддержали все. Кроме Роберта.
— Ты имеешь в виду, что нам придется спать всем в одном помещении? — Он был потрясен.
— А что здесь особенного? — вдруг спросила Роксана, неожиданно загоревшаяся этой сомнительной идеей.
— Разумеется, каждый будет со своим законным партнером, — сказал Виктор. — Так что ничего особенного здесь нет.
— Все честь честью, никакой групповухи, — засмеялась Лиля.
— Я согласен, — сказал Роберт, понимая, что ему придется переступить через себя, но это был для него хороший шанс.
Психотерапевта пригласить не удалось. Его
Когда «сеанс» начался, Роберт держался дольше всех, стараясь растормошить свою жену, но это ему не удалось. Зато ровно через девять месяцев у него родилась прелестная девочка. Он обожал ее, боготворил и удивлялся, что она оставляла равнодушной его жену, чье имя, благодаря написанным ею сказкам, знали все малыши. Роксана настолько мало внимания уделяла дочери, что, если бы он сам не читал девочке на ночь сказки ее мамы, она никогда бы и не знала их. Отношения с Роксаной не улучшились ни после целого месяца «сеансов» у всех на виду, ни после родов. А однажды он все-таки заставил ее с ним переспать, и она, как ни странно, забеременела. Врачи предупредили: учитывая ее инфантильное телосложение, возможен выкидыш, и потому ей следует быть особенно внимательной и осторожной. Но она не слушала их советов, а когда он напоминал ей, что нужно побольше спать, отдыхать и поменьше сидеть за печатной машинкой, она отвечала, что будет только рада, если беременность прервется, потому что маленькие дети отвлекают от дел, они несносны и крикливы, и хватит с нее потерянного времени, потраченного на первого ребенка. Она, как и прежде, просиживала за столом ночи напролет и на шестом с половиной месяце у нее начались преждевременные роды. Ребенок прожил всего несколько часов. Как и следовало ожидать, после возвращения Роксаны из роддома их вялотекущие сексуальные отношения прервались окончательно.
Роксана во всем обвиняла его, напоминая, что он принудил ее к нежелательной беременности, закончившейся смертью ребенка, он обвинял ее. А по здравом рассуждении, он приходил к выводу, что виноваты они оба и лишь в том, что поженились, совершенно не любя друг друга. Он хотел утешиться в надежде, а вот зачем вышла за него она, он не понимал.
Лолите было пять лет. Он не разводился с женой, хотя, как в былые времена, у него было много женщин. Он был красив и мог выбирать. Но сам не любил никого. Он возглавлял фотоотдел в журнале, был автором нескольких фотоальбомов, у него было имя, как когда-то давно в спортивном мире. А по ночам ему часто снилась его любимая, и он просыпался со счастливо бьющимся сердцем, но рядом с ним в постели либо не было никого, либо лежала совсем другая, и его охватывала тоска. Впрочем, он умел с ней справляться, ведь прошло уже столько лет с тех пор, как они расстались, и он лишь удивлялся своему постоянству. Всю свою нерастраченную любовь и нежность он направлял на дочь, и она платила ему тем же. Роксана после неудачных родов располнела. С годами ее капризный и вздорный характер ухудшился, она стала истеричной и стервозной. Роберт старался как можно реже с ней сталкиваться, да и она стремилась не особо к контакту с ним.
Роберт был недоволен, когда в редакции ему сообщили о визите очередной учительницы. За те шесть лет, что его дочь посещала колледж, они успели ему изрядно надоесть. Правда, среди них были и очень даже симпатичные, и, встреться он с ними при других обстоятельствах, он бы ничего против не имел. Но он любил свою дочь и не желал впутывать ее в грязь, а они имели прямое отношение к Лолите. В результате остались только две учительницы, с которыми он не встречался ни разу и которые не беспокоили его никогда. Одна из них была учительницей рисования, другая — физкультуры, и он привык думать, что это единственные порядочные женщины в колледже, тем
Дверь Роберту открыла высокая девушка лет шестнадцати, с возрастом которой никак не вязалось наивное выражение больших серых глаз. Черты ее лица были как-то странно знакомы, словно он видел их неоднократно, и ему стало не по себе, потому что на самом деле он ее не знал. У него была отличная память на лица.
— Я к Наталье Сергеевне, — сказал он.
— Наталья Сергеевна! — крикнула девушка. — К вам мужчина. Очень красивый, хотя и старый.
И тут в коридор вышла Наталья Сергеевна, Наташа. Его первая и последняя любовь. Ему стало плохо. Он сразу понял: она действует на него так же, как тогда, хотя прошло четырнадцать лет с тех пор, как они расстались. Она мало изменилась и была по-прежнему очень красива. Она спокойно посмотрела на него и сказала с упреком девушке: «Как тебе не стыдно, Света, это папа моей ученицы».
— Красивый папа у твоей ученицы, — язвительно сказала девушка.
— Иди к себе, Света, сейчас же, — повысила голос Наташа.
«Ничуть не изменилась, — подумал Роберт. — Все так же любит командовать, хотя ничего особенного девушка не сказала».
Света, передернув плечами, ушла.
— Проходите, Роберт Михайлович, — сказала Наташа, приглашая его в гостиную. — Я хотела бы поговорить с вами на очень щепетильную тему. Это касается вашей дочери.
От того, как она произнесла его имя и отчество, его, как и тогда, бросило в жар.
И она тоже смутилась и замолчала. Но не из-за него. Проследив за ее взглядом, он увидел, что на пороге гостиной появилась Света. «Племянница», — подумал он. Такой взрослой дочери у Наташи быть не могло.
— Я ушла на свидание, — объявила с детским вызовом девушка. — Приду очень поздно, если приду.
— Какое еще свидание? — шагнула к ней Наташа.
— Я тоже имею право на личную жизнь, — за девушкой захлопнулась входная дверь.
Наташа бросилась вслед за ней, но сразу вернулась.
— Что мне с ней делать? — произнесла Наташа. — Пусть только вернется.
— Она права, Наташа, — вступился за девушку Роберт. — Она уже взрослая. Сколько ей, шестнадцать?
Он подумал, что Наташа была немногим старше, когда отдалась ему.
— Тринадцать, — сказала Наташа.
Он присвистнул от удивления. Чуть старше его Лолиты и такая же глупышка, хоть и акселератка, в отличие от его миниатюрной дочери.
— А отец позволяет ей гулять по ночам? — спросил он вполне двусмысленно.
— Мы живем вдвоем, — сказала Наташа.
— А где ее мать? — Роберт вспомнил маленькую Власту. — Она ведь, вероятно, твоя племянница?
— Света — моя дочь, — ответила Наташа, глядя в пол.
«Значит, она вышла замуж сразу после того, как рассталась со мной».
— Я понимаю, Наташа, — хрипло сказал он. — Вы с мужем разошлись. Ты всегда была независимой, и в этом нет ничего странного. Но может, сейчас тебе лучше смирить свою гордыню и стремление к самостоятельности и обратиться к нему за помощью. Вряд ли он откажется помочь…
Он замолчал и усмехнулся. Ведь она позвала его, чтобы поговорить о его дочери! И сейчас напомнит об этом.
— Да какая там самостоятельность, — пробормотала Наташа. — У нее просто нет отца. И никогда не было.
— То есть как? — не понял Роберт.
— Я никогда не была замужем, — ответила Наташа.
Тут до него стало что-то доходить. И он понял, почему ему показались знакомыми черты лица девочки. У нее были серые материнские глаза, а их разрез, форма носа и губ, овал лица — все было его. Он ежедневно видел это в зеркале.