Выше времени
Шрифт:
— Захочешь, будет лучше, — засмеялся Дипломатор.
— Надоело мне скакать между мирами, — признался я. — Наверное, каждое состояние человека должно быть чем-то оправдано. Выстрадано. Влезть в чужую шкуру очень тяжело…
— Удук выветрился, — заметил Дипломатор. — Точнее, ты выработал к нему иммунитет. И больше я тебе дать Удук не смогу. Разве что ты сам придумаешь новую формулу. Это не так сложно.
— Нужна ли она мне?
— Пока — нет. Потом, может быть, понадобится, — хитро прищурился мой собеседник. — Как там твой сын?
— Растет. Уже рассуждает. Все-таки три года… Почти взрослый.
— И ты можешь поверить в то, что он — просто кучка атомов? Возбуждение на суперструне?
Я вспомнил Колю и улыбнулся, глядя
— Нет, конечно. Я люблю его. И я очень боюсь за него. Что ждет его в жизни? Столько жуткого повидал в других мирах…
— В другом состоянии сознания, — поправил меня Дипломатор.
— Да и здесь столько грязи вокруг… — продолжил я.
— С ним никогда ничего плохого не случится, — заявил Дипломатор, и я сразу ему поверил. В такие вещи веришь сразу. Они приходят, как озарение. — Хотя вы можете расстаться. Он может потерять тебя, ты можешь потерять его. Но это — временно. Любовь выше времени. Если любишь — найдешь любимого человека где угодно. Пусть даже спустя сотни лет.
— Только человека? — спросил я.
— Научись сначала любить людей, — откликнулся мой собеседник. — Потом будешь любить города, страны, планеты, звезды… Порождения чужого разума. То, что ты не в силах понять.
С Дипломатором было легко и уютно. Ведь он был частью меня. Он понимал меня лучше, чем мать, лучше, чем жена. Лучше, чем я понимал сына. Мы были близки духовно. Иначе и нельзя, если пути двух разумных существ пересеклись на самом деле…
— Ты знаешь, я хотел спросить: физические законы мира ведь никто не отменял? — обратился я к мудрецу в образе франтоватого молодого человека, сидящего напротив.
— Никто, — легко кивнул Дипломатор.
— Они действуют. Стало быть, в любой момент на наш квартал может упасть самолет и все уничтожить. Мы даже не успеем ничего почувствовать. Или Земля столкнется с астероидом. А то и будет поглощена черной дырой… А Удука нет… Как быть с твоими теориями в этом случае?
— С теориями? — поднял брови Дипломатор. — Теории никуда не денутся. Теория суть явление полностью абстрактное. Как быть с людьми, ты хочешь сказать? Да никак. И Удук здесь совершенно не при чем. Для каждого конкретного человека вариант внезапной гибели неприемлем. И он никогда не будет реализован. А если даже будет — по какой-то причине, сообразно невысказанному желанию — человек продолжит существование в другой форме. Кстати, друг мой, откуда такой пессимизм?
Я помолчал некоторое время, потом понял, что скрывать что-то от Дипломатора попросту глупо, и объяснил:
— Когда ложился спать вчера вечером, такая тоска накатила… Все иллюзорно, все призрачно… Уверенности нет. Веры. Я боялся, что не успею закончить книгу. Что придет внезапная смерть.
— Ты все-таки решил описать свои странствия, — по-доброму усмехнулся Дипломатор. — Думаешь, кому-то будет интересно?
— Надеюсь на то, что моя книга даст кому-то надежду. Не к каждому ведь можешь явиться ты.
— Да, так. Но столько было написано до тебя… Что изменило бы отсутствие твоей книги?
— Мой труд… О нем не узнали бы люди.
— То есть ты не смог бы донести до них свою любовь, — констатировал Дипломатор. — Нет, не надо даже предполагать таких страшных вещей. Любовь выше смерти.
— Но ведь ежедневно погибают люди, — заметил я.
— Для тебя, — твердо ответил Дипломатор. — И не навсегда. Весь твой путь, все твои метания были только иллюстрацией к тому, что человек выбирает судьбу. У него меняется круг общения. Да, порой это очень горько. Но такое развитие событий необходимо для совершенствования разумного существа. И любовь, стремление монад к взаимопроникновению, выше времени, выше пространства. Выше всех физических законов… Здесь, в этой Вселенной, пространство устроено определенным образом. Может быть, когда-то Вселенная действительно охладится… И расстояние между элементарными частицами в ней будет таким же, как диаметр современной вселенной.
— Да. Подобная модель вселенной описана в статье, что я читал до твоего прихода, — указал я на глянцевую обложку журнала.
— Знаю. Видел. Может быть, кто-то и придумал такие законы природы, чтобы мы могли представить холод и одиночество… — задумчиво проговорил Дипломатор. — Изначальный холод, когда и монад не было. Я ведь не знаю точно, что было раньше, Никита. Я сам ищу. Ищу постоянно. А насчет остывания Вселенной… Перед тем, как она остынет навечно, надо, чтобы и черные дыры полностью испарились. А как они будут испаряться? Я имею в виду, останутся ли они до конца черными дырами? Вот вопрос…
— Ты все-таки веришь в физику?
— Глупо не верить в очевидное. Но, понимаешь, вся физика может оказаться только иллюзией. Игрой нашего воображения. Ты не задумывался над тем, что у человека рано или поздно появляется все, что ему нужно? Ты хочешь быстро перемещаться — и откуда-то берутся самолеты, автомобили, принцип действия которых ты представляешь только приблизительно. Ты хочешь видеть мир, не имея времени и возможности путешествовать — и наука изобретает кинематограф, а потом — телевизор, видеомагнитофон… В то, что все это работает, поверить еще труднее. Ты хочешь в реальном времени общаться с людьми со всего света — и возникает глобальная компьютерная сеть Интернет. Да и сами компьютеры удовлетворяют столько наших потребностей… От удобства писать книги до возможности играть в стратегические игры, представляя себя великим полководцем, магом… А уж как работает компьютер, понять еще сложнее! Однако ты пытаешься. Если положишь на это много лет, разберешься. Попросту говоря — создашь приемлемую для твоего сознания подробную модель. Но наконец, ты захочешь, чтобы возникла задача, которую ты не смог бы решить. И такая задача давно уже есть! Перед тобой встает вся Вселенная с ее законами и многообразием…
— Может ли всемогущий Бог создать камень, который не сможет поднять? — тихо сказал я.
— Вот именно. Я не знаю, — Дипломатор воспринял мой вопрос на свой счет. — Думаю, никто не знает. А наше мнение по этому вопросу всемогущую сущность вряд ли интересует.
— Мы — дети.
— И что может быть прекраснее и счастливее детей? — широко улыбнулся Дипломатор. — Дети взрослеют только потому, что стремятся к любви… К любви между монадами без предопределения. Это дает им возможность и силы изменить свою жизнь. Но дети чисты. Они никогда не спешат… Поэтому детство идет так медленно. А потом, когда мы встречаемся с первыми трудностями, любое наше действие сводится к тому, что мы хотим больше влиять на события. Это и есть любовь. Все делается нами для любви. Здоровье нужно нам для того, чтобы быть активными и влиять на события. Власть — для того же. Богатство — всего лишь разновидность власти. Свобода дает возможность быть в нужное время в нужном месте, делать все, что пожелаешь — то есть влиять на события. Знание — сила, сила — возможность что-то изменить.
— И мы изменим этот мир.
— Непременно изменим, — согласился Дипломатор. — Ведь суть любви — в изменении мира и изменении нашей личности.
Он поднялся, словно сказал все, что хотел, повернулся ко мне спиной и, не прощаясь, двинулся прочь. Зачем прощаться, если мы живем в одном мире? Если мы знаем, что непременно встретимся?
Я поглядел на официанта через толстое стекло «Кристины» и знаком предложил принести мне счет.
Официант двинулся к кассе — пробить чек. Даже до его прихода в моем распоряжении была вечность. Невероятное многообразие возможностей. Ведь временной поток — объективная реальность. А сознание человека устроено таким образом, что выбирает только один вектор и движется по нему, тогда как Вселенная развивается по всем возможным направлениям. Наш выбор — бессознательный. Мы выбираем так же, как дышим. И в каждую секунду образуются мириады миров…