Выше времени
Шрифт:
— Не убивайте, Никита Евгеньевич! Пощадите!
— О чем болтаешь? — нахмурился я. — Из бизнеса я выводить тебя не собираюсь. Просто найди себе другую работу. В компании. И прими капсулу равнодокса [6]. Ты теперь не на работе, можно. Я намереваюсь взять девушку-секретаря.
— С ней будет больше проблем! Она подсыплет вам в чай афротонус! — пискнул секретарь. — Все секретарши так делают, чтобы заполучить своих боссов!
— Ну, ты же не подсыпал голубин? — усмехнулся я. — Проваливай, Гапликов!
Оля
Машин по проспекту двигалось мало. А каждому известно, что любой мало-мальски состоятельный клиент должен быть в автомобиле… Пешком ходят только шаромыжники.
Морщась, Оля проглотила таблетку вселюба и таблетку равнодокса. Лучше бы не надо — равнодокс притупляет не только отвращение и эмоции, он снижает чувство опасности. Это само по себе опасно. Но слишком уж Оле было мерзко…
Уже через пять минут на душе потеплело, стало хорошо. Оля подумала, что совсем зря отвергла вчера настойчивое предложение трех бритых молодых людей в черном «Кадиллаке» поехать с ними. И что совершенно напрасно брызнула на них отупином из баллончика, и убежала, пока не догнали. Такие славные ребята наверняка не замышляли ничего скверного! А в руках одного из них была вовсе не удавка. Скорее всего, он купил веревку, чтобы помогать больной матери развешивать белье после стирки… И любовался ею, представляя, как теперь легче станет жить всей семье…
По проспекту неуверенно, крабьей походкой шел ветеран. Сразу видно — настоящий вояка. Короткая стрижка, камуфляжная куртка, заляпанные грязью сапоги. И где он ухитрился найти грязь при такой погоде? То ли лазил по свалке или канализационным колодцам, то ли не мыл сапоги неделю-другую. Левый глаз ветерана гноился — струйка мутной зеленоватой жидкости стекала по небритой щеке. Правую ногу ветеран волочил, и это показалось Оле очень притягательным и милым. Настоящий защитник отечества.
— Как дела, шлюшка страшненькая? — спросил ветеран, подмигивая Оле здоровым глазом. — Тяжело, наверное, такой тощей и кривоногой заманивать клиентов? Хотя, они у тебя все обдолбанные…
— Я не тощая, а стройная, дядя, — ничуть не обиделась Оля. — Что тебе, коровы… то есть булочки больше нравятся? А ножки у меня французские. Тебе не кажется?
— Я-то тощих люблю, — осклабился ветеран и цыкнул единственным гнилым передним зубом. — А что кривоногая — это ничего… Лишь бы попка у девчонки была. Это главное. Работаешь?
— Ну! — широко улыбнулась девушка.
— Пойдешь со мной, дурочка?
— Пойдем. Есть куда?
— Номер снимем. Я знаю тут неподалеку, дешевый. Тараканов, правда, много, но клопов совсем нет. Диваны каждый день дихлофосом протравливают. И запах приятный, и безопасно. Тебе всяких глупостей, вроде шампанского, не надо? Ломаться не станешь?
Оля с удивлением посмотрела на ветерана.
— Зачем?
— Да так… На передовой всякое бывает… Не привык я еще к здешнему дурдому.
— А ты афротонусом запасся?
— Я молоденьких
— С отрезвином переборщил? — жалостливо спросила Оля.
— Не… Армейская прививка. Патентованная. Чтобы террористы, падлы, с водой отраву не пустили. Только озверин на меня по-прежнему четко действует и в радость бывает. Но не бойся — я его уже месяц не нюхал. Теперь всю жизнь как увечный буду. Зато пенсия…
— Пойдем, служивый, — хихикнула Оля. — Мне уже невтерпеж. Хочу тебя, касатик.
— Пойдем, — согласился ветеран.
Злодюшкин бежал по улице, соображая, где бы достать денег. Мысленно он оценивал свое имущество. Костюм-тройка шерстяной, лучшая его вещь, что на нем. За пять тысяч рублей покупал, сейчас долларов за сто можно будет продать. Доллар упал, и это радует… Часы механические, завода «Восток» — еще пятьдесят баксов. Цепь золотая с крестом — сто долларов.
Рубашка хлопковая, белая — долларов пять. Он ее надел только пару раз… И еще шесть рубашек в шкафу, однотонные — долларов за двадцать уйдут. Галстуков штук десять. Китайское дерьмо, но выглядят неплохо, почти как от Версачче. Еще долларов двадцать, если лоха найти.
Машина — в залоге. Квартира — в залоге. Главарю бандитскому он сказал, что квартиру продать может. Если бы так…
Запас таблеток приличный. Сто доз эйфориака, двести — экстазина, вселюба — вообще пятьсот порций… Еще с того времени остались, когда он сутенером подрабатывал. Афротонуса, опять же, двести таблеток. Прелокса пять флаконов. Но стоит все это копейки… Долларов сто, если оптом продавать, можно выручить. Нет, за такие деньги даже билет на самолет не возьмешь — когти из города сорвать… Разве что в армию завербоваться, во внутренние войска? Но и там достанут…
Под темной аркой дорогу Злодюшкину заступила молоденькая девушка. Красивая, нет — не разберешь. Юбка короткая, руки голые. Поэтому взгляда от нее Паша отвести не мог. С таблетками с утра он явно переборщил… Казалось бы, речь сейчас шла о жизни и смерти, но девицу ему хотелось. Хоть афротонуса он и не принимал.
— Дядя, давай кошелек, — предложила хулиганка.
— Ага, сейчас, милая, — фыркнул Злодюшкин. — Еще тебе чего?
— Пиджак свой фуфловый снимай, — приказала девушка. — Тогда бить не будем.
— Не сниму, — заявил Злодюшкин. — Отвали, киска! А еще лучше — пойдем со мной. Тогда я тебе пиджак сам отдам! И вообще, не пожалеешь!
— Не, ну он, в натуре, охренел! — проревел невесть откуда взявшийся парень — тощий, высокий. Глаза его поблескивали красным, что вполне могло указывать на то, что парень недавно принял таблетку озверина.
— Бить не будем, — прорычал он. — Больше ничего не придумала? Сама по башке не хочешь?
С нехорошими предчувствиями Злодюшкин полез в боковой карман пиджака за дозой неболина. Но тяжелый железный прут в руке грабителя опередил его движение. Парень врезал прутом по руке Злодюшкина, потом тощим кулаком — по носу.