Вышедший из ночи

Элари Елена

– Туда красная черта ведёт, – показал Джон на извилистый ручеёк света.

– Значит, если мы пойдём в ту сторону, карта покажет новый путь? – Арон бережно спрятал кулон в карман дорожного плаща.

– Кто знает, – Джон задумался, – я вообще не слышал, чтобы полуночный камень себя так вёл.

– Просто его жизнь заканчивается, – печально улыбнулся Арон. – Я вспомнил, мне мать рассказывала, что когда камень находит владельца, с кем у него совпадает мелодия жизни, то он неразрывно связан с ним и становится его амулетом, который исчезает, если хозяин мёртв. Так что я не удивлён, что полуночный камень сам тянется

к Онар, ведь от неё зависит его жизнь, – он посмотрел туда, где солнце скрывалось за горизонтом, пропуская в Илиндор ночь и неся кому-то там, в дали, утро.

– Надеюсь, вы правы, – Джон оседлал лошадь и, дождавшись остальных, направился в сторону заката.

На Анну мало обращали внимания, да и вообще большую часть пути люди ехали молча.

Остановились они в лесу, когда уже стемнело. Развели огонь, но спать никто не собирался. Джон предложил Анне прилечь отдохнуть, но она предпочла устроиться возле Арона, чтобы незаметно достать у него из кармана полуночный камень.

Онар мертва, думала она, а идти на поводу у кулона может быть опасно. Да и казалось Анне, что не стань камня, Арон быстрее смирится со смертью своей невесты. Но стоит признать, что больше всего Анной руководила ревность.

Лошади время от времени переступали копытами, приминая траву. Костёр дарил людям свой жар и отбрасывал на них красный свет, от которого синее платье Анны почему-то казалось серым. Лес был тих и только изредка шумел листвой.

Джон бросал на девушку недовольные взгляды, совершенно не скрывая того, что не рад ей. Но Анну мало заботило это.

Когда Арон о чём-то заговорил с ним, и Джон отвлёкся от служанки, она с замиранием сердца вытянула за цепочку кулон из кармана Арона, как раз перед тем, как мужчина к ней обернулся.

– Пока мы ещё не далеко ушли, ты можешь вернуться, – предложил Арон. – Сейчас опасно путешествовать, тем более в сторону Нижнего мира.

– Прошу, не гоните! – она держала кулон за своей спиной, мысленно моля небеса, чтобы Джон ничего не заподозрил. – Я хочу быть рядом, может, когда-нибудь, чем-нибудь, я окажусь вам полезна.

Арон ничего не ответил, сам не понимая, почему не может приказать ей вернуться в Илиндор. А Джон только недовольно фыркнул и преломил хлеб, который ел, подсушивая его на огне.

Прошло совсем немного времени до того, как Анна, услышав тихий звон бубенцов, поднялась и осмотрелась.

Весело, громко потрескивал костёр, и сидящие у него мужчины ничего не расслышали, только Джон бросил на Анну рассеянный взгляд, потом зевнул и опять стал о чём-то тихо разговаривать с Ароном.

"Анна! – в шёпоте Ветра звучал явный смех, – Анна, иди сюда, ну, иди же!".

И девушка медленно направилась туда, куда дул лёгкий тёплый ветерок. Она спустилась по склону вниз, чуть не упала, зацепившись в темноте за корягу, прошла ещё немного и вышла на небольшую поляну, на которой цвёл тысячелистник. Из-за его белых, красных, жёлтых зонтиков соцветий поляна казалась светлой, мягкой и тёплой, какой-то нереальной, будто Анна видела её во сне.

Но внезапно ей стало страшно. Лес вокруг был тих, только изредка до Анны доносились таинственные звуки, издаваемые его ночными обитателями. Темно, а под деревьями тьма приобретала и вовсе густой, клубящийся вид и казалась живой.

Анна слышала биение своего

сердца, и ей казалось, что оно настолько громкое, что будь здесь кто-то ещё, он бы издали услышал его тревожную песнь.

Звон бубенцов заставил Анну встрепенуться и замереть от ожидания и страха.

Цветущие травы клонились к земле от шагов незримого Ветра, оставляя за ним примятую дорожку. И вот перед Анной завертелись серебристые сияющие нити, за которыми она стала различать силуэт Рьяна. Нити эти оказались его полупрозрачными волосами, но в этот раз они доходили Ветру до пят. Пусть они и казались полупрозрачными, и сквозь них можно было рассмотреть всё, что за ними находится, но Рьяна они укрывали так, что он становился незримым. Вот Ветер смахнул с лица волосы, собрал их на затылке. Его чёрные коварные глаза зловеще блеснули, а в руке под светом луны, золотом загорелась длинная шпилька с бубенцами на конце. Он заколол ею волосы, и те вновь стали такими, какими были при первой его встрече с Анной, а шпилька исчезла, словно растворившись в воздухе.

Рьян улыбнулся Анне, сдул со лба непослушные пряди, что падали ему на глаза, и по его волосам прошёлся ветерок, раскидавший их в разные стороны.

Рьян взял Анну за руку, притянул к себе, обнял её. Его рука поднялась вверх по её спине, стянула с волос девушки ленту, и под лунным сиянием показалось, что по плечам её рассыпалось серебро. У неё захватывало дух от волнения. А прильнув к её губам, Рьян и вовсе заставил Анну не дышать, и лишь когда она стала задыхаться, он дал ей вздохнуть, невесомо поцеловав её в шею.

Сегодня соцветия тысячелистника стали им постелью.

Смеющимися колючими глазами наблюдал Рьян за Анной. Она завязывала пояс на своём платье, которое походило больше на синий лёгкий плащ без капюшона. Девушка старалась не смотреть на Ветер, который лежал на земле, закинув руки за голову.

Щёки Анны горели от стыда, а обветренные от дыхания Рьяна губы чуть припухли и побаливали. Но это не мешало ей время от времени их закусывать, как всегда она делала, когда не знала, что сказать, а молчание тяготило.

– Совсем забыл, – поднялся Рьян, – ты ведь не знаешь о том, что Онар жива.

Анне показалось, что она споткнулась, хотя стояла на одном месте.

– Как... жива? – омертвевшими губами проговорила она.

Ветер передёрнул плечами.

– Жива, – повторил он. – Просто она в заточении у властелина тьмы.

– Почему ты сразу мне не сказал?! – её постепенно охватывало отчаянье.

– Ты не спрашивала, – улыбнулся он.

– Что же мне теперь делать? – Анна огляделась по сторонам, словно надеясь отыскать ответ среди молчаливых деревьев.

– А мне почём знать? – хитро сузил он глаза и наклонил набок голову. – Делай то, что и планировала, добивайся любви Арона, если совесть позволит. Или открой ему правду о царевне, и прими его благодарность. Но... как же быть? – приложил он к своей щеке руку, будто понял что-то страшное и ему было жаль Анну, а глаза всё больше разгорались весельем. – Если ты поведаешь ему об этом, тебе придётся рассказать и обо мне, иначе, как ты объяснишь откуда узнала, где Онар? А расскажешь обо мне, значит, придётся открыть Арону и то, почему и как мы с тобой связаны. Учти, о себе я не дам тебе соврать, так что Арон бы узнал всё.