Вышедший из ночи
Шрифт:
Ещё её приятно удивило то, что из библиотеки можно увидеть часть окна её комнаты.
Да, ей было хорошо здесь. Единственное, что всё омрачало, это волнение за Скери, и мысли о матери с братом, которые даже не подозревают, что покинутый ими домик у леса отныне пуст.
Размышления о своём будущем тоже порой заставляли её грустить. Но пока Ра ничто не угрожало, Вэриат обходился с ней вежливо, и потому она надеялась, что в скором времени всё образуется.
С царевной Ра почти не разговаривала, она видела её в основном только на ужине и изредка
Ра сидела за резным столиком и пила из большой кружки горячий шоколад с корицей. Она смотрела в окно, через которое было видно только небо с белыми пушистыми облаками и часть горы. Облака летели в сторону замка, из-за чего неподвижная гора казалась плавающей в них, и Ра представлялось, что эта серая каменная глыба вот-вот врежется в замковые стены.
В том помещении, где она находилась, не горел огонь, но холодно всё же не было. А ещё стены коричневого цвета и много деревянных вещей делали это место уютным.
Онар проходила мимо, но увидев Ра, замедлила шаг, остановилась, а потом медленно подошла к окну. Но, немного там постояв, повернулась к Ра и произнесла:
– Когда к тебе подошла царевна, нужно встать и поприветствовать её.
– Здравствуй, – подняла на неё Ра свои болотно-зелёные глаза. Хотелось бы ей ответить, что раз Онар подошла первая, то и здороваться должна она. Да и откуда Ра было знать, что царевна пришла к ней, а ни к окну, чтобы полюбоваться видами? Но спорить она не любила.
Онар снова посмотрела в окно, давая себе время подумать, чтобы ещё сказать. И Ра, решив, что царевне просто одиноко, заговорила с ней сама:
– Красиво здесь, правда?
– Нет… Не знаю. Разве может что-то страшное быть красивым? – ответила Онар и села напротив Ра.
– Конечно.
– А по-моему – нет, – отрезала она и поправила на своих худеньких плечиках белоснежную шаль, накинутую на синее платье.
Опять наступила тишина. Как бы Ра ни умела поддерживать беседы, разговорить Онар у неё не получалось.
– Как ты обычно проводишь здесь дни? – наконец придумала она, что спросить. – Я тебя редко вижу, интересно, чем ты занимаешься. Может, где-нибудь гуляешь? Если да, то где?
– Может, хватит? – отрывисто произнесла Онар.
– Что, хватит? – не поняла Ра, и поставила на стол кружку, об которую всё это время грела руки.
– Разговаривать со мной, как с равной! Я тебе не подружка, я царевна. Ко мне так по-простому за всю мою жизнь обращались только Вэриат и Роук, но это можно понять, они не люди даже… – в её голосе было столько горечи и обиды, что Ра невольно стала волноваться. – А ты, почему ты ко мне так относишься?
– Я нормально к тебе отношусь, – ответила она, так до конца и не понимая, чем же оскорбила царевну. То есть Ра поняла, о чём говорит Онар, но считала, что обижаться на это глупо. – Могу разговаривать с вами так, – голос её начинал звучать резче, Ра уже немного жалела, что вообще завела с царевной беседу.
– Изволь, –
– А вообще, – Ра знала, что потом пожалеет о своей резкости, не любила она, когда на неё кто-то держит обиду. – Если учесть, что вы, как говорит Вэриат – пленница, а я гостья, но при этом мы обе живём здесь на равных правах, то можно сказать, что разница в этом замке стирается между всеми. То есть не важно, кто ты по крови и званию, так как тут имеет власть только Вэриат.
– Что же, раз ты такого мнения и тебя устраивает твоё положение, – Онар резко встала из-за стола, – то я вообще зря заговорила с тобой! Я, в отличие от тебя, не согласна быть здесь, и не сдамся, не подчинюсь властителю тьмы!
Она задумчивым взглядом провожала уходящую Онар, а когда шаги царевны стихли, то Ра, пожав плечами, продолжила пить свой напиток.
– В отличие от меня, она не согласна быть здесь? – вспомнила Ра слова царевны. – Я, может, тоже хотела бы уйти… И надо было мне с ней разговаривать?! Ладно, не важно, я ничего ей плохого не сделала, а если она злится – её проблемы. Ну вот, дожили, – одним уголком губ усмехнулась Ра, – я уже сама с собой разговариваю…
***
Онар спускалась по винтовой лестнице. Она не знала, куда идёт, перепутав поворот, царевна заблудилась, и сейчас ей было страшно. Наконец ступени закончились, и Онар попала в узкий длинный проход.
Стены словно сужались, от них исходил холод. Было темно, на стене горел только один факел. Окон не было.
Онар решила подняться и продолжить поиски лестницы, которая ведёт в коридор, где находятся её покои, но с ужасом поняла, что вернуться не сможет: у лестницы исчезли ступеньки. Когда Онар спускалась, за каждым её шагом ступени менялись так, что теперь сверху по лестнице можно было прокатиться, как по горке.
Заметавшись, лихорадочно придумывая, как выбраться отсюда, Онар вдруг врезалась в кого-то и, вскрикнув, потеряла сознание. Очнувшись, она отпрянула в сторону от Вэриата, который, когда Онар падала, придержал её за талию.
Тусклый свет от факела едва освещал его, но Вэриату очень шёл наряд из бархатных теней, утопающих в красном отблеске пламени.
– Что ты здесь делаешь? – он подошёл к лестнице, дотронулся до перил и ступени с громким треском приобрели свой нормальный вид.
– Я заблудилась, этот замок очень большой… И тёмный, – содрогнувшись, добавила она.
– Пойдём, я провожу тебя, – он взял её под руку и почувствовал, как Онар дрожит. – Недавно я отправил в Илиндор письмо, в котором сказано о тебе, – Онар перестала дрожать, но её вены будто наполнил свинец, даже идти стало тяжело, и потому Вэриат немного замедлил шаг. – Возможно, твоя мать уже прибыла в город, я думал подождать, вдруг между Селестиной и Армиром разгорится война. Но потом понял, что они не стали бы воевать друг с другом, боль утихнет, разум очнётся и, как знать, может смерть дочери их сплотит. Поэтому лучше открыть правду о том, что ты жива.