Вышел киллер из тумана
Шрифт:
— Я… — запыхтел Олег. — Я перейду на заочный, я пойду… Есть работа… Там… В одном месте… Один мой знакомый… Он…
Тут он поперхнулся горячим чаем, и брызги полетели в разные стороны. Перепало и будущей тёще. Лена багрово покраснела и под столом сжала кулаки. Мать, однако, вовсе не разозлилась, наоборот, этот эпизод отчего-то расположил её к Олегу.
В этот момент раздался телефонный звонок.
— Междугородний, — доверительно подмигивая Олегу, сообщила Мария Игнатьевна. — Георгий Романович звонит.
— Не говори ему! — крикнула испуганная Лена.
— Почему это? — пожала плечами Мария Игнатьевна и подняла
Она положила трубку и окинула насмешливым взглядом нахохлившихся как воробышки влюблённых.
— Коньяку хотите? — спросила она Олега.
— Да… То есть нет, — ответил Олег. — То есть я хотел сказать…
— Давайте выпьем по рюмочке, хороший коньячок, армянского разлива. Только с вами, Олег, а тебе, Леночка, нельзя, сама понимаешь. Ты теперь у нас на особом положении, — совсем уже приветливым голосом произнесла Мария Игнатьевна.
Они выпили с будущим зятем по рюмке коньяка. Олег все время пытался направить разговор в деловое русло.
— Мы… — сбивчиво говорил он. — Я… я перейду на заочное отделение, пойду работать, и мы снимем комнату…
— Возьмите лимончик, Олег, — прервала его Мария Игнатьевна. — И не говорите, пожалуйста, глупости. У нас, слава богу, целых четыре комнаты. Всем места хватит. И прокормить вас сумеем. Поработаете ещё, успеется, всему своё время… Все у вас впереди, не торопите события.
— Олег учится на одни пятёрки! — выпалила Лена.
— И очень правильно делает, — засмеялась мать.
Олег понял, что понравился Марии Игнатьевне. И это очень важно, ведь всем в доме заправляет она.
Встреча с Георгием Романовичем прошла достаточно гладко, хоть у Олега от волнения сердце было готово выпрыгнуть из груди. Но, очевидно, Мария Игнатьевна провела с мужем серьёзную работу и как следует подготовила его к этому разговору. Впрочем, было видно, что Георгий Романович, как человек старой закалки, не одобряет такого поспешного развития событий.
Через некоторое время из Волжанска приехали для знакомства родители Олега. Михаил Олегович Хмельницкий, такой же толстый, весёлый и неунывающий, как и сын, очень понравился и Лене, и её родителям. Да и со строгой и на первый взгляд даже суровой матерью они тоже довольно быстро нашли общий язык. После этого визита отношение Георгия Романовича к Олегу стало резко улучшаться.
Затем была свадьба в ресторане «Националь». Олег покинул свою комнату в общаге к всеобщему огорчению студенческой братии и переселился в четырехкомнатную квартиру на пятнадцатом этаже высотки на Котельнической набережной. У них с Леной была небольшая, но очень уютная спальня с огромной кроватью и кремовыми занавесками. Холодность тестя к зятю уже совершенно пропала — Олег подкупал всех своей добротой и непосредственностью…
Затем их ожидало первое в жизни горе — у Лены произошёл выкидыш. И особенно переживала по этому поводу именно тёща Мария Игнатьевна.
— А мне так хотелось стать бабушкой, —
— Будете ещё, Марья Игнатьевна, — утешал её Олег. — Видите вот, — разводил он пухлыми руками и виновато улыбался…
Но молодые, испытав первое разочарование, с ребёнком впоследствии решили повременить. Олег закончил университет с красным дипломом, и тесть устроил его в Институт мировой экономики Академии наук. Вскоре он с блеском защитил кандидатскую диссертацию. А затем стал самым молодым заведующим отделом в институте.
Жили все душа в душу, тесть и тёща стали относиться к Олегу как к родному сыну, и вечера, и праздники проводили вместе.
У Кургановых была дача в уютном ведомственном академическом посёлке Озерки. Олег с огромным удовольствием занимался на участке посадками овощей и цветов, постоянно обустраивал дом. Тесть и тёща не могли нарадоваться на него. Он оказался прекрасным семьянином. И дочка казалась им очень счастливой.
Все, в общем-то, шло прекрасно. До поры до времени.
Начало девяностых годов, развал СССР, рост цен и прочие катаклизмы в корне переменили жизнь многих людей. Для одних это стало началом расцвета, для других, для подавляющего большинства, совсем наоборот — полным крахом всей предыдущей жизни и абсолютным непониманием дальнейших перспектив… Быстро улетучились эйфория и подъем, охватившие население в августе девяносто первого года, когда вдохновенный седовласый Ельцин стоял на танке, а ликующий народ размахивал флажками с новой российской символикой. Уже через несколько месяцев после этого сборище в Беловежской Пуще в считаные часы решило судьбы многомиллионного населения бывшего СССР, положив начало страшному кровавому хаосу и беспределу, почему-то именовавшемуся «демократическими преобразованиями». А ещё через пару-тройку недель благостная умильная и несколько загадочная улыбочка на пухлой блинообразной физиономии нового премьера поставила огромную часть населения «демократической» России перед серьёзной проблемой — жить или не жить.
Любой научный работник в советское время знал — защитил кандидатскую — обеспечен пожизненно. Твои триста пятьдесят рублей у тебя в кармане. Защитил докторскую — в кармане пятьсот.
«Реформы» нового правительства перевернули все вверх дном. И научные работники мгновенно стали одной из самых малообеспеченных категорий трудящихся.
Но Георгий Романович Курганов был человеком дальновидным и проницательным. Он сам, академик и лауреат, мог не особенно беспокоиться за свою судьбу, а вот зять-кандидат — это дело совсем другое. И уже в девяносто третьем году тесть неожиданно предложил Олегу сменить род деятельности.
— Послушай меня, Олег, внимательно, — сказал как-то он зятю. — Мой старый институтский товарищ Александр Иосифович Брейтбург стал директором банка. Он возглавляет «Трансконтинентальбанк». Да, впрочем, ты его видел. Он был у вас на свадьбе, помнишь, такой седовласый, остроумный, весёлый… Ну, вальс ещё танцевал с Марией Игнатьевной, здорово так танцевал. Так вот, Александр Иосифович предлагает тебе перейти на работу к нему в банк…
— В банк?! — поразился Олег.
— Да, в банк. А что? Ты прекрасный экономист, кандидат наук. Тебе всего тридцать один год, вся жизнь впереди. Твои честность и порядочность гарантированы моей рекомендацией, а уж эрудиция и знания не подвергаются сомнениям.