Выскочка, научи меня плохому
Шрифт:
— Все нормально, Максим. Удивительно, что нас раньше не заметили. Ты же как бельмо в глазу. — Указываю на его белоснежную рубашку, рукав который тоже порван.
Максим не улыбается, и создается впечатление, что он действительно переживает из-за того, что произошло.
— Почему не хотела спрыгивать?
— Вместе пришли, значит вместе и уйдем. — Пожимаю плечами, стараясь прикрыть ногу, на которую Круглов смотрит, не отрываясь. — Нельзя бросать человека в беде. Это подло.
— Смотри, Выскочка, а то зазнаюсь. — Берет ватку
— Самомнение у тебя и так зашкаливает. Не думаю, что может быть еще хуже. — Произношу и перевожу взгляд на стаканчик с чаем, пока Максим осторожно прикладывает ватку к моей щеке.
— Язва. — Усмехается, а я улыбаюсь.
Мне уже начинают нравится разговоры с ним. Черт!
— Спасибо. — Произношу, когда он убирает руку и подает мне чай, возясь с аптечкой и использованной ватой. — У тебя тоже, — показываю на небольшую ссадину, — трабл после падения.
— Заживет. — Он отмахивается от меня, выключает свет и заводит мотор.
Без слов тихо включает музыку, и мы пьем чай в спокойно обстановке. Необычно. Может, причина в том, что мое мнение о нем меняется вопреки доводам разума. Даже хмурюсь от этого.
— Часто приходишь туда? — Сжимаю стаканчик с чаем, наслаждаясь его вкусом.
— Не совсем. Случайно нашел. Стройку прервали из-за неурядицы с документами, но скоро возобновят. Так что есть еще немного времени на поломку забора.
Максим поглядывает на меня с интересом, а я гадаю, что за мысли роятся в его голове. Вижу, что он хочет что-то сказать, но в этот момент звонит телефон. Его айфон. Круглов бросает взгляд на экран и скрипит зубами. Не отвечает, нажимает на отключение звука и кидает на панель.
— Спешишь домой? — Спрашивает у меня, прищуриваясь.
— Хочешь добить? — Киваю на свою ногу, и он слегка улыбается.
— Нет. Предлагаю покататься по городу. Если ты, конечно, не против. — Молчу, соображая, что ответить.
Возвращаться домой не хочется, поэтому тяжело вздыхаю и соглашаюсь. В конце концов, завтра не на занятия, и можно утолить свое любопытство. За время проведенное на стройке в душе поселились сомнения. Я искала хоть один изъян, указывающий на то, что передо мной явный представитель золотой молодежи, но Максим словно нарочно рушил этот образ.
— Итак, Выскочка, — произнес он, задирая нос, — раз уж ты попала ко мне в сети, придется раскрыть секрет.
— Какой? — Спрашиваю и улыбаюсь, как дурочка.
Что вообще со мной происходит? Не понимаю.
— Ты на самом деле такая ядовитая или притворяешься?
Глава 9
Мама продолжает названивать, а я пытаюсь не замечать этого. Порцию недовольства смогу выслушать, когда окажусь в квартире. Сейчас хочется просто разговаривать с Алимеевой, вдыхать охренительный аромат, исходящий от ее волос,
Я. Она. И ночь.
Идиотская мысль, которую пришлось откинуть куда-то в дальний ящик с гигантским замком, закрыть его и выбросить ключ.
— Тебе не кажется, что если бы я прыснула в тебя ядом, то ты бы уже умер? — Выскочка вопросительно изгибает бровь и прячет улыбку за ухмылкой, пока я осторожно давлю на газ.
Намеренно не превышаю скорость, не лихачу и не показываю свои навыки вождения. Не потому что боюсь, нет. Просто хочу подольше побыть в обществе этой дерзкой девчонки, которая умеет удивлять.
— Может, у тебя яд замедленного действия. — Пожимаю плечами, а Лиля кривится и потирает ноги, немного наклоняясь при этом вперед. — Там в бардачке салфетки влажные есть.
— Зачем? — Напрягается и замирает, словно я сказал что-то страшное.
— Судя по состоянию моей обуви, твои ноги просят свободы. Возьми салфетки, сними копыта, вытри и устройся поудобнее.
— Какой добрый мальчик, — протягивает она, но все же открывает бардачок и снимает туфли, — почему спросил про яд? Думаешь, что все люди лицемеры?
— В какой-то степени, да. Никто не показывает себя настоящего. Ты тоже, да и я не исключение.
— Потянуло на откровения, Круглов? — Алимеева трет ноги, но голос выдает состояние.
Удивлена. Изучает меня. Приятно, что домой не торопится, значит, хочет провести со мной время.
Получается, со стройкой угодил, хотя попросту привез в то место, где можно побыть вдвоем, без забот, посторонних людей и звуков. Мне там нравилось, хоть и часто не получается вырваться.
— Не думаю, что ты с удовольствием впустишь меня в свою душу.
— Правильно мыслишь, Максик. Не пущу. Ты ведь там нагадить можешь.
Выскочка говорит спокойно и держится важно, но что-то изменилось, и я это чувствовал. Остановил машину около торгового центра и стучал по рулю.
— Совсем шансов не оставляешь. — Улыбаюсь, поворачиваясь к ней.
Лиля так мило кутается в мой пиджак, который ей порядком великоват, прячет место ранения и нежную кожу. Оценить вид я уже успел, только смущала жуткая царапина, которую она получила по моей вине.
— Могу дать шанс, но, — она хитро улыбается, — при одном условии.
— Как интересно, — поворачиваюсь больше, чтобы видеть ее глаза, — говори.
Выскочку видно хорошо. Специально припарковался по фонарем, чтобы видеть ее лицо. Этот носик вздернутый и глаза красивые, но дерзкие. Взялась же бедовая на мою голову…
— Ты мне говоришь, что делал около кладбища и амбара, а я отвечаю на любой твой вопрос. — Потирает нос, прищурившись, после чего добавляет. — В пределах разумного.
— Любой, говоришь, — задумчиво смотрю на нее и киваю, — хорошо. Признаюсь, — поднимаю руки вверх, — тогда следил.