Высокая цитадель
Шрифт:
С того места, где он лежал, почти ничего нельзя было увидеть, но, когда машина остановилась, он различил железные ворота и какую-то вывеску. На ней был изображен орел, парящий над покрытой снегом горой, и лента с художественно выполненной надписью: «Восьмая эскадрилья».
Он с болью в сердце закрыл глаза. Им выпал проигрышный жребий. Это была эскадрилья коммунистов.
III
Грудер проследил за тем, как санитарный фургон и штабной автомобиль выехали на улицу, вернулся в свой
Грудер подошел к нему и прогремел начальственным тоном:
— Дай-ка мне пройти.
Солдат посмотрел на него из-под полуприкрытых век, покачал головой и сплюнул на землю. Разъяренный Грудер попытался отпихнуть солдата, но в грудь ему уперся острый кончик штыка.
— Спросите у сержанта. Если он разрешит вам взять машину, берите.
Грудер отошел, потирая грудь. Отыскав сержанта, он потребовал, чтобы его пропустили в гараж, но тот был непреклонен. Впрочем, вдали от офицеров он не скрывал своего сочувствия Грудеру, и его широкое индейское лицо было грустным.
— Извините, доктор, — сказал он. — У меня есть приказ. И согласно ему никто не имеет права покидать миссию до особого распоряжения.
— И когда же оно будет?
Сержант покачал головой.
— Кто его знает! — сказал он так, словно офицеры были жителями другой планеты, и их действия были непредсказуемыми.
Грудер хмыкнул, резко повернулся и пошел в свой кабинет. Телефон был по-прежнему мертв, но, когда он рявкнул в трубку «дайте мне полковника Коельо на авиабазе», его соединили, правда, не с Коельо, а с кем-то чином ниже.
Через пятнадцать минут, тяжело дыша от еле сдерживаемого гнева, он все же добрался до Коельо.
— Это Грудер, — произнес он агрессивно. — Почему закрыли миссию Сан-Антонио?
— Но миссия не закрыта, доктор, — учтиво ответил Коельо. — Любой может войти в нее.
— Но я не могу из нее выйти, — сказал Грудер, — у меня работа.
— Вот и занимайтесь ею. Ваша работа — в миссии. Сидите и работайте. И не вмешивайтесь в дела, которые вас не касаются.
— Я не знаю, что вы имеете в виду, черт побери! — воскликнул Грудер с резкостью, которая со времени службы на флоте была ему несвойственна. — Я должен принять партию лекарств на вокзале в Альтемиросе. Мне они нужны, а военно-воздушные силы Кордильеры мешают мне получить их. Я так вижу эту ситуацию. Вы об этом пожалеете, полковник.
— Что ж вы раньше об этом не сказали? — сказал Коельо примирительным тоном. — Я пошлю с базы машину. Она доставит вам лекарства. Вы же знаете, мы всегда помогаем вашей миссии. Я слышал, что у вас прекрасный госпиталь, доктор Грудер. Таких здесь очень мало.
Грудер различил нотку циничного издевательства в голосе Коельо и бросил трубку. Несколько минут он сидел нахмурившись, думая о том, что по счастливому
Спустя полчаса история, рассказанная Форестером, была в сжатом виде записана. Он сложил бумагу, положил ее в конверт, конверт сунул в карман. Все это время он ощущал присутствие прямо под окном солдата, который время от времени бесцеремонно заглядывал в его кабинет. Выйдя в коридор, он увидел у двери другого человека, но, не обращая на него внимания, пошел по коридору к палатам и операционной. Солдат равнодушно посмотрел ему вслед и поплелся за ним.
Грудер заглянул в несколько помещений и в одной из палат нашел своего ближайшего помощника Санчеса. Сан-чес посмотрел на него и удивленно поднял брови.
— Что случилось, доктор?
— Местные военные, кажется, совсем спятили. Меня не выпускают из миссии.
— Они никого не выпускают, — сказал Санчес. — Я пытался.
— Мне обязательно надо в Альтемирос, — сказал Грудер. — Вы не можете мне помочь? Вы знаете, я обычно держусь в стороне от политики, но тут дело другое. По ту сторону гор убивают людей.
— Восьмая эскадрилья прибыла на авиабазу два дня тому назад. Об этой эскадрилье говорят странные вещи, — задумчиво произнес Санчес. — Вас политика не касается, доктор, а меня касается. Конечно, я вам помогу.
Грудер обернулся и увидел, как солдат тупо смотрит на них от двери палаты.
— Пойдемте в ваш кабинет, — сказал он.
Они вошли в кабинет Санчеса, где Грудер включил экран с рентгенологическим снимком и стал что-то показывать. Дверь оставалась открытой, и в проеме был виден солдат, ковырявший в зубах, небрежно опершись на стену.
— Вот что я хочу от вас… — начал Грудер негромко.
А через пятнадцать минут он отправился к сержанту и спросил у него напрямик:
— В чем состоит приказ, касающийся миссии?
— Никого не выпускать и следить за вами, доктор Грудер. — Он сделал паузу. — Извините.
— Да, я и впрямь заметил, что за мной следят, — иронично сказал Грудер. — Так вот. Я собираюсь делать операцию. В ней срочно нуждается старик Педро. С почками, знаете ли, не шутят. Я требую, чтобы никого из ваших солдат, плюющих по углам, в операционной не было. Мы и так с трудом поддерживаем чистоту.
— Да, мы знаем, что вы, североамериканцы, большие чистюли, — согласился сержант. Потом он нахмурился. — Сколько дверей в этой комнате?
— Одна. Окон нет. Можете сами проверить. Только не плюйте на пол.
Сержант осмотрел операционную и убедился, что у нее действительно был только один выход.
— Хорошо, — сказал он. — Я поставлю двух солдат у входа. Этого будет достаточно.
Грудер прошел во вспомогательную комнату и начал готовиться к операции. Привезли на каталке Педро. Сержант спросил:
— Сколько времени займет операция?
Грудер подумал:
— Часа два, может быть, чуть больше. Операция очень сложная.