Высокая зеленая трава

Он хотел немного тишины вместо радио, так что можно сказать, что случилось все по его вине. Ей хотелось свежего воздуха вместо кондиционированного, так что можно сказать, что вина — ее. Но, раз уж иначе они не услышали бы ребенка, в действительности надо признать, что оба внесли свою лепту, и получилось то самое сочетание, классическое Кэл-и-Бекки, потому что всю жизнь они шли в тандеме. Кэл и Бекки Демат, родившиеся с разницей в девятнадцать месяцев. Родители называли их ирландские близнецы.

— Бекки

снимает трубку, и Кэл говорит «алло», — нравилось шутить мистеру Демату.

— Кэл думает о вечеринке, а Бекки уже составила список гостей, — нравилось шутить миссис Демат.

Они ни разу не обозвали друг друга плохим словом, даже когда Бекки, студентка первого курса колледжа и жившая в общежитии, однажды пришла в квартиру Кэла, расположенную за пределами кампуса, чтобы сообщить, что беременна. Кэл воспринял эту новость спокойно. Их родители? Не столь жизнерадостно.

Квартира вне кампуса находилась в Дареме, потому что Кэл выбрал Университет Нью-Хэмпшира. Когда Бекки (в тот момент небеременная, но не обязательно девственница) двумя годами позже сделала тот же выбор, его восприняли безо всякого удивления.

— По крайней мере, ему не придется приезжать домой каждый чертов уик-энд и болтаться с ней, — прокомментировала миссис Демат.

— Может, мы наконец-то обретем покой, — добавил мистер Демат. — За двадцать лет — плюс-минус пара месяцев — такое единение начинает надоедать.

Разумеется, они не все делали вместе, потому что Кэл не имел никакого отношения к булочке, которая выпекалась в духовке его сестры. И идея спросить дядю Джима и тетю Энн, можно ли пожить у них некоторое время, принадлежала исключительно Бекки. Старшим Дематам, которых известие о беременности дочери ошеломило и потрясло, такая мысль показалась вполне логичной.

И когда Кэл предложил взять академический отпуск на весенний семестр, чтобы они вместе смогли поехать на автомобиле в другой конец страны, родители не очень-то и противились. Они даже согласились, чтобы Кэл оставался с Бекки в Сан-Диего до рождения младенца. Кэлвин мог найти работу и внести свою долю в грядущие расходы.

— Беременна в девятнадцать, — миссис Демат покачала головой.

— Ты тоже забеременела в девятнадцать.

— Да, но я была замужем, — напомнила миссис Демат.

— И за чертовски хорошим парнем, — счел необходимым указать мистер Демат.

Миссис Демат вздохнула.

— Бекки выберет первое имя, а Кэл — второе.

— Или наоборот, — предположил мистер Демат, тоже со вздохом. (Иногда семейные пары — те же ирландские близнецы).

Незадолго до отъезда детей на Западное побережье, мать Бекки позвала дочь на ленч.

— Ты уверена, что хочешь отказаться от ребенка? — спросила она. — Я знаю, права спрашивать у меня нет, я всего лишь мать, но твоему отцу интересно.

— Я еще не решила, — ответила Бекки. — Кэл поможет мне с этим определиться.

— А как насчет отца, дорогая?

На лице Бэкки отразилось изумление.

— Обойдемся без него. Дурак, что с него взять?

Миссис Демат вздохнула.

Так в

теплый апрельский день они оказались в Канзасе, ехали в восьмилетней «мазде» с нью-хэмпширскими номерами и ново-английской дорожной солью, въевшейся в порожки. Тишина сменила радио, открытые окна — «АС». В результате они оба услышали голос. Тихий, но отчетливый

— Помогите! Помогите! Помогите хоть кто-нибудь!

Брат и сестра изумленно переглянулись. Кэл, сидевший за рулем, тут же свернул на обочину. Песок зашуршал по днищу.

Еще не миновав Портсмут, они решили держаться подальше от автострад. Кэлу хотелось увидеть Дракона Каскаскии в Вандалии, штат Иллинойс, Бэкки хотела засвидетельствовать свое почтение Самому большому в мире мотку шпагата в Кокер-Сити, штат Канзас (и они побывали в обоих местах). Оба считали необходимым также заглянуть в Росуэлл и посмотреть на всю это инопланетную муть. Теперь они находились достаточно далеко к югу от Мотка шпагата — волосатого, ароматного, и производящего куда большее впечатление, чем они себе представляли — и ехали по шоссе 400, двухполосной, поддерживаемой в идеальном состоянии дороге, по которой они собирались пересечь плоский как доска Канзас до самой границы с Колорадо. Дорога уходила вдаль, но они не видели ни грузовика, ни легковушки. Как и позади.

На их стороне шоссе стояли несколько домов, дощатая церковь, которая называлась «Черная скала Спасителя» (Бекки подумала, что название для церкви странное, но Канзас — это Канзас) и разваливающийся «Боул-а-дром», в котором последний раз катали шары еще в те времена, когда «Траммпс» совершили поп-музыкальный поджог, запалив диско-ад. По другую сторону они видели только высокую зеленую траву. Она тянулась до самого горизонта, соединяясь там с небом.

— Что это… — начала Бекки. Легкую куртку она, расстегнула на животе, который уже округлился, как и положено на шестом месяце.

Кэл поднял руку, не посмотрев на нее. Не отрывал глаз от травы.

— Ш-ш-ш. Послушай.

Они услышали тихую музыку, доносящуюся из одного дома. Трижды вяло гавкнула собака и замолчала. Кто-то забивал гвоздь. И все эти звуки накладывались на мягкое шуршание ветра. Бекки осознала, что даже может видеть ветер, который причесывал траву на другой стороне шоссе. Создавал волны, которые бежали от них, пока не исчезали вдали. И в тот самый момент, когда Кэл решил, что они все-таки не слышали ничего необычного — не в первый раз им обоим что-то чудилось — крик повторился.

— Помогите! Пожалуйста, помогите мне. — И: — Я заблудился!

На этот раз они переглянулись в тревожном осознании, что произошло: трава-то невероятно высокая (только гораздо позже до них дошло, что такое море высокой, более шести футов, травы в столь ранее время года — аномалия). Маленький ребенок из какого-то дома у дороги вполне мог зайти в траву, возможно, его что-то там заинтересовало. Потерял ориентацию и уходил все дальше. По голосу выходило, что ребенку лет восемь, то есть, он не мог подпрыгнуть и понять, в какую сторону надо идти.