Высокие башни
Шрифт:
— Где я буду спасть с шестью детьми? — потребовала ответа женщина, стоявшая рядом с губернатором. Она была крупная и властная, с суровым выражением лица. На руках она держала годовалого ребенка.
— Мадам, я решу это с вашим мужем.
— Увы и ах, мсье! — возразила она. — Мой муж подводил меня всегда, когда я больше всего в нем нуждалась. Он заболел в нашу первую брачную ночь и промотал мое приданое, а потом позволил ростовщикам забрать у нас нашу землю. Это была его идея отправиться в Луизиану. Мы провели в море только два дня, когда он заболел и умер.
— Мадам, —
В течение часа им удалось разместить переселенцев в домах и палатках. Де Бьенвилль приказал открыть административные помещения, чтобы как-то помочь новым поселенцам. Он объяснил недовольным офицерам, которых лишили возможности нормально отдохнуть, что они могут сделать то же самое, что собирался сделать губернатор, — завернуться в одеяла и спать в помещении временной часовни.
— Это всего на одну ночь, — отвечал Жан-Батист на их жалобы. — В одном бараке находится запас брезента, и завтра мы соорудим достаточное количество палаток, где будут спать люди. У них улучшится настроение, если мы покажем, что готовы разделить с ними тяготы новой жизни.
— Прекрасно, — недовольно заявил мсье де Балне, — но у меня может разыграться ревматизм. Ваше превосходительство, позвольте спросить, что вы намерены делать с этой нахальной вдовой и ее большим семейством?
— Она будет жить в моем доме с банкиром Жуве и его женой, — губернатор улыбался. — Через несколько минут я сам их туда отведу, чтобы их никто не обидел, когда станут делить помещения.
Губернатор постучал в дверь, и ее открыла Мария. Она собиралась лечь спать и накинула на ночную рубашку легкий халат. Мария широко раскрыла глаза при виде мадам Готье и детей, которые следовали за ней подобно хвосту кометы.
Услышав объяснение губернатора, она удивилась еще больше.
— Жан-Батист, вы этого никогда не сделали бы, если бы не особые обстоятельства…
— Сегодня в Новом Орлеане в одной комнате ночуют как минимум две семьи, — уверял ее Жан-Батист.
Мария вздохнула.
— Меня в этой ситуации успокаивает только одно — как станет беситься муж, проснувшись по утру и обнаружив, что вокруг крутится множество шумных ребятишек!
— Мои дети совсем не шумные, — заявила мадам Готье, слышавшая их разговор. — Они очень воспитанные!
— Я уверена, мадам, что они образцовые дети, а вы — образцовая мамаша. Но разрешите полюбопытствовать, почему их у вас так много?
— Мсье Жуве уже лег спать? — спросил губернатор. Мария отвела его в сторону, чтобы их никто не слышал.
— Действительно, мой муж уже в постели. Когда он готовится ко сну, это напоминает дворцовую церемонию. Клод осторожно снимает одежду, внимательно разглядывая каждый предмет туалета, и тщательно складывает. Затем я подаю ему ночную рубаху и ночной колпак, аккуратно завязав его тесемки.
— Мне надо вам сказать кое-что важное, — тихо шепнул губернатор. — Вы знаете, что Август де Марья собирается жениться на девушке из Новой Франции, которая прибывает на следующем судне?
— Да, я слышала об этом.
— Эта девушка — ваша дочь, — заявил Жан-Батист, стараясь, чтобы его не слышала мадам Готье.
Мария несколько секунд недоверчиво глядела на него.
— Малышка Фелисите! Не могу поверить! Жан-Батист, этого не может быть! Настоящий абсурд! Почему этот гордый и важный молодой человек хочет взять замуж мою дочь?
— Прежде всего, ни один из де Марья — отец или сын — не подозревают, что вы — ее мать. Надеюсь, вы ничего не рассказали де Марья о себе, когда плыли в Луизиану на одном корабле с ним.
Мария покачала головой.
— Нет, и он не знает, что у меня был ребенок.
— Жениху известно только одно — что Фелисите — сирота, и она воспитывалась в семье моего брата. Шарль и Жозеф де Марья, исходя из собственных соображений, договорились об этом браке, и мой брат дает за нее огромное приданое. Я больше ничего не могу вам сказать. Но Шарль очень привязался к Фелисите, и она сама согласилась выйти замуж за Августа де Марью.
— Расскажите мне о моей дочери. Она ребенком была такой некрасивой.
— Фелисите, — произнес губернатор, — очень привлекательная и умная, и много помогала моему брату, барону Лон-гея, в его делах.
Неожиданно Мария Жуве заплакала, прикрыв лицо руками. Она так сильно рыдала, что у нее тряслись плечи. Потребовалось некоторое время, прежде чем она пришла в себя. В этот момент губернатор объяснил мадам Готье, где ей разместиться с детьми. Затем он обратился к Марии и увидел, что та вытирает покрасневшие глаза надушенным платком.
— Прошу прощения, — Жан-Батист, за мое неприличное поведение. Пресвятая Дева, почему мне так плохо? Я оставила свою дочь-малютку, потому что желала пользоваться преимуществами моей внешности. Мне хотелось, чтобы мной все восхищались, и я жила в достатке и спокойствии. И я этого добилась!
Мария достала небольшое зеркальце и внимательно посмотрела на себя.
— Мне нельзя плакать, — взволнованно заявила она. — В юности я была прелестна после рыданий. И как я этим пользовалась! Но сейчас… сейчас я становлюсь похожей на злобную и взъерошенную старую медведицу. Она покачала головой и убрала платок. — Могу вам откровенно признаться, что я пытаюсь выглядеть по возможности прилично, но теперь предпочитаю удобные башмаки всему остальному. Больше всего я нуждаюсь в комфорте и покое. Муж обеспечивает мне все это.