Высокие блондинки
Шрифт:
Словом, ситуация развивается таким образом, что в результате мы имеем двоих мужчин, влюбленных в двух совершенно разных женщин. Как же они поведут себя дальше? И что с ними со всеми будет?
28
Шесть месяцев спустя, во время передачи, посвященной Глории, Персоннета соблазнил Донасьенну — если только не наоборот. Тем вечером, в четверг, он сидел дома, ничего такого не предчувствуя, как вдруг перед ним возникла Донасьенна с заявлением, что у нее сломался телевизор. Она ни словом не обмолвилась о почти пустой квартире Персоннета, который совершенно не заботился об уюте. Лишь по поводу одного декоративного элемента убранства — растения в горшке и в
В следующее воскресенье Персоннета перебрался к Донасьенне, решительно и без малейших сожалений расставшись со своей скромной обителью на улице Ива Тудика и со спорадическими поручениями Жува. Режим его питания мгновенно улучшился, гардероб обновился, лицо слегка разгладилось — в общем, жизнь резко сменила курс. Он даже начал лелеять мысль когда-нибудь жениться на этой красивой молодой женщине, хотя Донасьенна Персоннета — длинноватое имя и выговорить его нелегко.
Известно, что свято место пусто не бывает: лишившись столь усердного сотрудника, Жув был вынужден назначить своим главным агентом Боккара, который счел необходимым (или, по крайней мере, соответствующим такому продвижению по службе) немедленно потребовать для себя ассистента. Три дня спустя Жув нашел ему помощника по имени Патрик Бертомье. Патрик Бертомье — скромный, задумчивый, тщедушный паренек, вне зависимости от погоды облаченный в толстенный свитер. Для профессии сыщика Патрик Бертомье обладает одним серьезным недостатком — он вечно боится тревожить людей. Годами он ненамного моложе Боккара, который, скучая по Персоннета, решил сохранить память о своем бывшем шефе, обращаясь с Бертомье так же, как Персоннета обращался с ним самим.
На следующий день после повышения Боккара явился домой к Жуву, который, как всегда, отсутствовал, и опять-таки не нашел ничего лучшего, как соблазнить Женевьеву Жув. Однако уже назавтра ему стало казаться, что эта перспектива бесперспективна и что затея была не слишком удачной. В конце недели, стоя на стреме вместе с Патриком Бертомье возле дома одного инженера, подозреваемого его фирмой в промышленном шпионаже, Боккара поведал своему ассистенту свои новые заботы. А заодно поделился с ним соображениями о любви вообще, как привык делиться с Персоннета.
— Понимаешь, любовь — все равно что снег в Париже, — вещал он. — Конечно, прекрасно, когда она сваливается тебе на голову, но это длится так недолго: всего один миг — и конец! И как снег превращается либо в грязь, либо в лед, так и любовь несет нам больше огорчений, нежели услад.
— Ага, значит, вот как ты думаешь! — отозвался Бертомье.
— Да, я думаю именно так, — отвечал Боккара. — Но в первую очередь я думаю, что ты должен обращаться ко мне на «вы» и никак иначе!
— Верно, — признал Бертомье, — извините меня.
Сериал, снятый Сальвадором и показанный в прайм-тайм, получил среднюю оценку 16,2 балла по шкале Медиамата и 35,6 % сегмента рынка телепродукции; он имел громкий успех у зрителей, его смотрели каждый вечер не отрываясь. Женевьева Жув, сидя на своем диванчике, не пропустила ни одной серии — так же, как и Лагранж со Збигневом в камере тюрьмы Френ. «Stocastic Film» мгновенно укрепил свои позиции на телерынке, и Сальвадору предложили подписать новый контракт. В такой ситуации ему ничего
Другим следствием этой передачи явилась возродившаяся популярность Глории, которая имела и негативную сторону. Ее снова начали узнавать на улице, заваливать письмами и предложениями сняться для рекламы, позировать обнаженной для определенного рода журналов и даже повторить былой успех на эстраде. Но мы-то с вами знаем ее хрупкую, неустойчивую натуру. Насладившись несколько часов приятной атмосферой славы, она очень скоро ощутила желание укрыться в своей норке, не есть, не пить, не открывать чужим дверь и не подходить к телефону. В конце концов странное поведение Глории крайне встревожило персонал отеля близ мечети, в котором она так и жила со дня своего приезда в Париж. Сообщили Донасьенне, и та, хотя и была поглощена своей новой жизнью с Персоннета, всполошилась, тотчас же примчалась к Глории и долго успокаивала ее, после чего позвонила Сальвадору.
Объявив, что это он виноват в нынешнем состоянии Глории, Донасьенна уговорила своего шефа принять участие в бедной женщине, позаботиться о ней, защитить от других и от самой себя. Поначалу Сальвадор не скрывал своего недовольства. Не его это дело — утешать и проявлять заботу. Глория произвела на него сильное впечатление, но жизнь быстро охладила его пыл; он вообще предпочитал профилактику тяжкому труду врачевания. Во время съемок он опустил железный занавес над своими чувствами и старательно избегал сближения с молодой женщиной. Однако Донасьенна не унималась, и ему пришлось уступить. Он взял это дело на себя.
Поэтому, прежде чем отбыть в горы, он разузнал, не найдется ли свободной комнаты в отеле, где ему был заказан номер; речь шла о маленьком уютном пансионе в курортном местечке в Пиренеях, который содержали две сестры; Сальвадор был их давнишним клиентом. «Ну разумеется есть, — ответила по телефону старшая сестра, — в начале осени у нас всегда мало постояльцев». И они отправились туда на машине.
Прибыли они к концу дня. В номере Глории стояла светлая мебель. Занавески на окнах и покрывало на постели были слегка накрахмалены; простыни выцвели от солнца и частых стирок. Из окна Глория увидела вдали, в сгущавшихся сумерках, два горных пика, расчертивших горизонт на манер энцефалограммы: канатная дорога соединяла подножие одного из них с вершиной другого. После ужина Глория, утомленная долгой дорогой, рано легла спать, втайне рассчитывая, хотя и не слишком надеясь, на визит Бельяра. Но карлик не явился. В тот вечер никто не явился.
Бельяр теперь вообще почти не показывается. С момента выхода передачи «Высокие блондинки» он стал, можно сказать, редким гостем. А если и возникает, то урывками — налетит, как ветер, и нет его. Теперь визиты карлика сокращены до минимума; Бельяр ведет себя как бизнесмен, забежавший к Глории между двумя поездками: одет с иголочки, каждые пять минут смотрит на часы или заглядывает в крошечный органайзер, которого раньше у него не водилось. И вдобавок небрежно намекает, что «установил важные контакты».
На следующий день после приезда Сальвадор предложил Глории совершить прогулку, надеясь, что горный воздух восстановит ее душевное равновесие. На этой высоте и в это время года в горах вечерами бывает довольно прохладно, зато днем температура прямо-таки летняя. Глория и Сальвадор шагают почти не разговаривая и даже не всегда рядом, как будто едва знакомы. Их отрывочные реплики проникнуты той холодной вежливостью, с которой объясняются враги, выброшенные бурей на необитаемый остров. Но все-таки Сальвадор, хорошо знакомый с местностью, время от времени называет Глории здешние цветы и птиц, хотя этим и ограничивается. Позже, когда у Глории будет достаточно свободного времени, она отыщет эти названия в своих английских книжечках о природе.