Высокие маки
Шрифт:
Британская лыжная федерация дала ему адрес без всяких проблем. Ронни Дэвис опустился до тренировки третьеклассных спортсменок вроде Карен и Кейт. Он просто стелился перед Джеком, желая помочь.
— Она работает в какой-то компьютерной фирме. Консалтинг… Они недавно сменили название. У меня есть номер телефона. Я попробовал привлечь ее к тренировкам по молодежной программе, но она вечно занята, — вздохнул Ронни. — Боже мой, как бы я хотел, чтобы она нашла время! Как бы я хотел, чтобы она учила детей!
— Тому, чем владеет Элизабет, не научишь, Ронни.
— Черт побери, ты прав, парень.
В своей комнате Джек распаковал вещи, потом
Затем набрал номер, который дал Ронни. Компания переехала в Хаммерсмит, в Западный Лондон.
Она называлась «Высокие маки».
— Секунду, мистер Тэйлор, — весело сказала миссис Поттс. Она махнула Элизабет и подошла к ней с кучей макетов. — Личный звонок вам на второй линии. Мистер Джек Тэйлор.
Элизабет застыла. Потом сказала:
— Да. Хорошо. Соедините.
Миссис Поттс положила макеты на стол и закрыла дверь.
Красный огонек на второй линии безмолвно мигал. Она почувствовала, как ее прошиб пот и охватил страх. Джек.
Она все еще неравнодушна к нему. И очень. Что он хочет сказать? Пригласить на свадьбу? Его свадьбу? Фотография, которую она видела в журнале в прошлом месяце, была словно пощечина. Джек, невероятно шикарный во фраке, с Клэрис-Дэвлин под руку. Клэрис, его нынешняя подружка была самой грациозной, белокожей, сладкой техасской кошечкой, какую только можно вообразить. Возможно, папочка дает за ней парочку нефтяных скважин. «Олимпийский чемпион Джек Тэйлор с Клэрис Дэвлин на открытии оперного театра в Сан-Франциско». Она уверена, Клэрис никогда не спорит с Джеком, не возражает ему.
Она добрая, податливая и совсем не похожа на Элизабет.
И никогда не будет похожа.
«У меня нет выбора. Я должна с ним поговорить», — подумала Элизабет. Внутренне собравшись, она взяла трубку.
— Джек! Вот сюрприз.
— Боже, девушка! Тебя всегда так трудно найти.
— Ты мог найти меня в клинике, — сердито заявила Элизабет и тут же упрекнула себя за резкость. Господи, откуда все это лезет? Она может контролировать операции быстрорастущего бизнеса с начала до конца, но все еще не в силах последить за собственным языком.
Пауза. Потом он сказал:
— Я приехал встретиться с тобой.
— Я действительно очень занята, Джек.
В тоне Элизабет слышался отказ. Одно дело — говорить с ним по телефону, другое дело — встретиться лицом к лицу. Она не знала, справится ли она с личной встречей.
— Элизабет Сэвидж, я прилетел из Далласа только ради тебя. Я боролся, как лев, с отцом, чтобы он меня отпустил.
— Ну что ж, мне очень жаль, Джек, но я не просила…
— Элизабет… — Раздражение, с каким он резко оборвал ее, было хорошо знакомо. Джек Тэйлор нисколько не изменился. — Я здесь, в Британии, в Лондоне, я собираюсь с тобой встретиться. Если надо будет разбить палаточный лагерь на тротуаре у твоих дверей, я это сделаю. А теперь мне что — явиться и раскидать твою охрану? Или ты поступишь как леди?
— Леди в каком смысле? — Элизабет невольно хихикнула. — Джек, ты совершенно не переносишь отрицательных ответов. Правда?
— Да, правда, мэм. Виновен в предъявленном обвинении.
— Ну приходи ко мне домой. Эрлз-Корт, Уолгрэйв-роуд, двадцать четыре. Я буду там через сорок минут.. Но предупреждаю: я могу тебе уделить очень мало времени.
Джек улыбнулся, повесив трубку.
— Ну это мы еще посмотрим, дорогая, — сказал
Он нашел это место без проблем. Маленький аккуратный домик, запрятанный в укромном уголке прямо в центре города. Он напомнил ему их городской дом в Гринвич-Виллидж в штате Нью-Йорк, которым пользовалась мать, отправляясь за покупками. Ему вдруг пришло в голову, что никогда раньше он не видел, как живет Элизабет. Они всегда встречались на лыжне, в отелях или в гимнастических залах. Если не считать одного случая в Сассексе. Но то, что там произошло, вдруг показалось ему неверным и напрасным. Джек покачал головой, уверенно улыбаясь. Больше такого не будет. Теперь он собирается заново переписать книгу.
Он перемахнул через каменные ступеньки и дернул звонок.
— Эй, — сказала Элизабет, — за тобой что, черти гонятся?
— И тебе доброе утро, моя дорогая, — ответил Джек.
Внешне она стала другой. Совершенно другой. Не было прежней спортивной формы. Но все равно она очень красивая. Огонь соперничества потух в глазах, но она казалась собранной и сосредоточенной. Джек подумал: что это за новое место работы, «Высокие маки», сделавшее ее такой? Она была в приталенном брючном костюме пепельно-розового цвета, в светлых кожаных ботинках, блузке цвета слоновой кости, на руке золотой браслет.
Элизабет покрасила волосы и стала ослепительной блондинкой. Она явно затмевала Кдэрис Дэвлин и всех этих жеманных далласских красоток.
— Входи, — пригласила Элизабет.
Джек вошел в дом. Мебели мало, но вся очень элегантная. Несколько старых картин на стенах, ряды книг в кожаных переплетах. Нормальный беспорядок, но богатый.
— Очень мило. Отец дал тебе денег?
— Все, что ты видишь, я купила сама, — сказала она ровным голосом. — Мы с Тони расстались навсегда.
Джек подошел к дальней стене и стал рассматривать маленькую картину.
— Похоже на прерафаэлитов. Это что, Берн-Джонс?
— Да, я начала коллекционировать картины.
— Без помощи графа? Ну ладно, Элизабет. А где ты берешь такие деньги?
Джек уселся в простое на вид кресло, оказавшееся очень удобным. Должно быть, ортопедическое. Он еще раз оглядел комнату, на этот раз внимательнее. Конечно, всего немного, но все высшего качества и очень дорогое.
— Не могу поверить своим ушам, Джек. — Элизабет села напротив него и позволила себе говорить раздраженно. Это было просто. Гораздо легче, чем действительно вступить с ним в перебранку. Элизабет испытывала смутную радость, соединенную с болезненным дурным предчувствием. Она отчаянно не хотела, чтобы он уходил, и твердила себе, что надо взять себя в руки, но у нее плохо получалось. — Ты являешься сюда, вытаскиваешь меня с работы и спрашиваешь только о том, как я оплачиваю счета по убранству дома?
— А ты думаешь, я должен спрашивать о ноге?
— А разве нет? — вскинула брови Элизабет.
Он озадачил ее. Она ожидала увидеть запоздалые слезы, заламывание рук, а он шутит, задирает ее, будто ничего не случилось.
— Дорогая, но здесь нечего сказать. Ты же знаешь, как я сожалею. Я знаю, каково это.
— Да неужели?
— Да, — ласково сказал Джек. — Я лучше всех в мире знаю, что такое хотеть кататься и не иметь возможности.
Что это должно значить для тебя.
Элизабет отвела взгляд, боясь расплакаться. Он угадал. Только Джек и, может быть, еще Ганс понимают это по-настоящему. Она судорожно сглотнула, чтобы протолкнуть в горло подступивший комок.