Высокий блондин на белой лошади
Шрифт:
– Ждите.
И ты берешь со столика еще один журнал. Проходит еще полчаса. Кто-то пытается прорваться к генеральному, но пулей вылетает из кабинета. Секретарша отвечает на звонки:
– Никита Борисович занят. У него совещание.
С кем он, интересно, совещается? Со своей совестью? Хотя виновата она, Настя. Нет, виновата ее подруга. Ты вновь обращаешься к секретарше:
– Оттого что мы сидим порознь, никому из нас не легче. Ни ему, ни мне, ни вам. Вас ведь звонками замучили. Зайдите к нему
Голос твой убедителен. А совет разумен. Она опять исчезает за дверью. А вернувшись, торжественно говорит:
– Войдите.
Ты кидаешься к двери. Наконец-то твое терпение вознаграждено! В кабинете генерального – один генеральный. Выражение его лица не сулит ничего хорошего. Он в гневе. И гнев этот изливается, естественно, на тебя:
– Зачем пришел? – шипит Настин муж. На брудершафт вы пили еще на их свадьбе, но виделись потом от силы раз в год. Хорошо, что он еще помнит тебя в лицо.
– Меня Настя послала.
– А совесть у нее есть?! – рычит он и вскакивает, как давеча брат Сашка. Сжав кулаки. И начинает бегать по кабинету. Возможно, это и есть стиль их руководства.
Машинально отмечаешь, что он чуть ниже тебя ростом. А на вид ему… Господи! Он же младше тебя лет на пять, Никита Борисович! Ему немного за тридцать. Ну правильно. Насте-то двадцать девять.
Значит, это папины деньги. Ты думаешь об этом, пока он бегает по кабинету и выкрикивает проклятья в адрес твоей сестры. Оказавшись же в непосредственной близости, орет в ярости:
– Шлюха! Б…!
И ты совсем по-родственному бьешь его по лицу. Не сильно, но кулаком. Он всхлипывает и опускается в кресло. Ты отмечаешь, что, как ни странно, это его успокоило. Он больше не кричит, сидит тихо, и из разбитой губы течет кровь.
Ты достаешь из кармана носовой платок и протягиваешь ему:
– На. Сопли вытри.
Он, как послушный ребенок, вытирает кровь и жалуется:
– Больно.
– Ну, что случилось? Почему истерика?
– Она мне изменила!
– Просто хотела отомстить. За невнимание. Да и не было ничего. Они не успели.
– Да я сам видел! Своими собственными глазами!
– Скажи, а ты ей изменял?
– Что?!
– Сколько раз? То есть сколько у тебя было женщин? При ней?
– Три, – нехотя говорит он.
– Ну вот видишь! Все равно баланс в твою пользу! Ты же бизнесмен! Ну-ка, сосчитай!
– Что ты меня, как маленького, уговариваешь?! – вскидывается он.
– А что еще с вами делать? Она тебя любит. И только тебя. И ты ее любишь. По глазам видно. Ну? Любишь?
– Что ты пристал?
– Любишь или нет?
– Да!!!
– Вот видишь. Жена у тебя красавица. Двое детей. Я думаю, вам стоит помириться.
– Она мне изменила, – упрямо бурчит он.
– Она места себе не находит. Всю ночь
– Она ш… – он с опаской смотрит на тебя, трогает разбитую губу, и бранное слово повисает в воздухе. – Ну откуда ты такой взялся?
– Из жизни. Все? Прошло?
– И что мне теперь делать?
– Мириться. Вставай, поехали.
– Я не могу.
– Можешь. Ну придумай ей страшное наказание. Пересади с «Ауди» на «Москвич».
– У меня нет «Москвича».
– Как так? Достань!
– Хватит надо мной издеваться!
– Да я тебя в чувство пытаюсь привести. Ты ж всю ночь не спал. На тебе лица нет. В таком состоянии все равно нельзя работать. Вставай. Поехали домой.
Нехотя он поднимается с кресла. Потом аккуратно складывает твой носовой платок, еще раз и еще, пока не получается маленький квадратик. И, закрывая этим квадратиком разбитую губу, первым идет к двери. Ты следом. Хорошо, что он не видит улыбку торжества на твоем круглом курносом лице. Так можно все испортить.
В приемной, все так же прикрывая губу, он через платок говорит секретарше:
– Марина, меня ни для кого нет и сегодня не будет.
– Никита Борисович, а как же…
– Я сказал: ни для кого!
– У человека личная драма, проявите смекалку, – шепчешь ты расстроенной девушке за его спиной. И делаешь знаки. Она кивает.
На улице он останавливается и начинает озираться:
– Я не вызвал машину.
– Ничего, я на колесах.
Надо брать его, пока тепленький. И ты запихиваешь Настиного мужа в свои восьмилетние «Жигули». Как ни странно, он покорно садится.
Хорошо, что у них все продумано. Неподалеку от офиса квартира, где можно в случае пробок на столичных магистралях переночевать.
– Куда это мы едем? – бурчит он.
«Навстречу твоему счастью», – хочется сказать тебе, но это пошло. Ты стараешься не умолкать ни на секунду, пока везешь его к Насте. Говоришь и говоришь. Рассказываешь о Настином детстве, и по твоим рассказам получается, что это и в самом деле хорошая, добрая девочка. Да она такой и была. Он молчит. Но слушает. Адрес тебе известен, пару раз ты привозил ее туда из аэропорта.
Заминка происходит перед лифтом. Он еще пытается упираться, и ты вынужден применить силу. Действовать надо решительно. Твоя сестра – женщина умная. По-женски умная. А образование ей ни к чему.
Как только ты звонишь в дверь, она появляется на пороге. И не в кружевном пеньюаре. В одежде, которая ее старит и делает несчастной. Волосы растрепаны, по милому личику текут слезы. Увидев мужа, да еще с разбитой губой, она вскрикивает, как раненая птица:
– Господи, Никита! Что с тобой случилось?!