Высокий блондин на белой лошади
Шрифт:
– Скажите, а вы видели его одного или с кем-нибудь? Блондина? Быть может, с женщиной?
Она перестает копаться в сумочке и поднимает на тебя удивленный взгляд:
– Из милиции, что ли?
Ты скромно молчишь.
– Вот оно что-о! – удивленно тянет женщина. – Так бы сразу и сказали! То-то я смотрю… – и она тихонько вздыхает. – Нашли, значит. Объявление-то на двери в подъезд висело. Кто знает что-нибудь о происшествии, случившемся вечером такого-то числа, просьба сообщить. А у меня разве есть время по милициям ходить? Да и что я видела? Как он подъехал?
– И все-таки:
– Несла я сумки. Еще больше набрала, чем сейчас. Холодильник утром был совсем пустой. Вот я и… Угол дома обогнула и остановилась передохнуть. Сумки на землю поставила. И тут обгоняет меня такси и прямиком – к нашему подъезду! Я давай ругаться. Пальто обрызгал! Ну, думаю, сейчас выговор сделаю. Что ж за хулиганство такое? Пригляделась, а из машины выходит незнакомая женщина. Рыжая.
– Что-о?
– Рыжая, говорю. И высокая!
– Раньше вы ее не видели? – тихо спрашиваешь ты.
– Ни разу!
– В очках?
– Вроде нет. Темно было. И далеко. Зрение-то у меня не очень. Она, значит, шасть в подъезд, а я взяла свои сумки и дальше побрела. Метров десять прошла, гляжу, подъезжает другая машина. На этот раз аккуратно. И выходит из нее приметный блондин. Тот самый. Вежливый такой и красии-вый! Увидел меня и улыбается, говорит: «Давайте я вам помогу. Вы ведь во второй подъезд?» Подхватил мои сумки и понес к двери. А код, как и с вами, я сама набирала. Но я уже знала: свой. Елизавета Тимофеевна, с третьего этажа, квартиру недавно сдала. К дочке переехала. Деньги им вроде как нужны. А уж подробностей я, извините, не знаю. Стоило ли из-за таких пустяков милицию беспокоить? Вы уж сами посудите.
И женщина просительно заглядывает тебе в глаза.
– Значит, это было в начале восьмого, – задумчиво говоришь ты.
– Скорее, в половине.
В это время Соколенко ехал в такси из аэропорта, а Дана Кузнецова, по ее же словам, сидела в офисе. Или не сидела?
Нет, хорошо, что они не нашли эту свидетельницу! И она не посчитала увиденное настолько важным, чтобы пойти в милицию! Ведь все, что она только что сказала, осложняет положение Даны, а оно и без того не простое. Неужели же это все-таки была она?
Тарас, тебя что, в очередной раз обвели вокруг пальца?
– Номер такси вы, конечно, не запомнили?
– Ну что вы! Я ж говорю: зрение слабое. Да и зачем мне это нужно? Я ж не знала…
У Даны нет свидетелей, которые могут подтвердить, что она сидела в офисе. А вот версия следователя подтверждается полностью. С работы рыжая секретарша поехала на свидание с любовником. На такси. Где бы еще найти того таксиста! Но это – все равно что искать иголку в стоге сена! Не обольщайся, Тарас! И что будет, если он вдруг опознает Дану?
Невозможно так ошибаться в людях. Невозможно!
– Что с вами? – участливо спрашивает женщина.
– Все в порядке.
– Может, зайдете? Чайку попьете?
– Нет, спасибо. Поздно уже.
– Ну, как хотите.
Она нашла наконец ключ. Тебе ничего не остается, как попрощаться. И вызвать лифт. Есть ли смысл выходить на третьем этаже? Дверь квартиры, в которой убили Северного, наверняка опечатана. Или не опечатана. Вдруг хозяйка сдала ее вновь? Если духу хватило…
Остается
Итак, предстоит еще один визит. Но не сегодня. Сегодня ты устал. И получил достаточно впечатлений. Надо закончить этот день достойно. Согреться в горячей ванне, лечь на диван, выпить пива и посмотреть хороший фильм. И хорошенько подумать.
…Декабрь уже перевалил за середину. Еще дней десять – и начнутся праздники. А погода такая, что настроение совсем не новогоднее. Из привычных атрибутов праздничного веселья в наличии только иллюминация. Будет зима в этом году или не будет? Те, у кого есть средства, наверняка подадутся в рождественские каникулы в теплые края. Подальше от снежной каши на дорогах и пронизывающего ледяного ветра. И закон приняли соответствующий: десять выходных дней. Половина отпуска. Хорошо!
Кому-то хорошо, а кому-то не очень. Тебе, Тарас, придется остаться в сырой и слякотной Москве. Средств нет. Если только шеф расщедрится и выпишет премию. Но заслуги твои невелики. А вот в том, что Соколенко с семьей собрался на отдых, сомневаться не приходится. Куда, интересно? У него наверняка уже и билеты заказаны. Надо справиться у секретарши. У новенькой.
В пятницу вечером, вернувшись, домой, ты прикидываешь, что завтра вдова Максима Северного наверняка отправится в поход по магазинам. Как бы там ни было, а Новый год встретить надо. И насчет подарков побеспокоиться надо. Если ехать к ней, то в воскресенье. И лучше бы поближе к вечеру, когда люди готовятся к новой рабочей неделе и предпочитают делать это на диване перед телевизором.
А если она в трауре? Если не захочет с тобой разговаривать? Была не была! Надо попробовать…
…Он снял для свиданий с любовницей квартиру в типовом доме и жил в типовом. Ты уже понял, что Максим Северный не был богатым человеком, но какой-то достаток у него был. Машину и квартиру имел. И зарплата по московским меркам не очень большая была, но на жизнь хватало.
Что же касается съемной квартиры… Скорее всего, это побочный доход. А кто сказал, что у молодого красивого мужчины не может быть побочного дохода? Ты же, Тарас, халтуришь. И ты уже не очень молодой и далеко не красивый. Северному было двадцать девять лет, почти на десять меньше, что же касается внешности, то женщина, которой он как-то донес тяжелые сумки, сказала: такое лицо не забудешь. Во всех отношениях приятный молодой человек. Вежливый, воспитанный и красивый. Годящийся на роль героя любого романа. А Дане Кузнецовой нравятся блондины.
На типовой лестничной клетке типового дома перед тобой открылась типовая дверь. На пороге стояла женщина с лицом… Ты чуть не подумал: типовым. Тарас, ты же добрый человек! Женщина как женщина. Лет тридцати. Жена и мать.
– Вы к кому? – негостеприимно спросила женщина.
– Судя по всему, к вам. Вы Северная? Маргарита Ивановна?
– Да. Это я. А в чем дело?
Она по-прежнему была нелюбезна. И не в глубоком трауре, как ты уже успел заметить.
– Я по поводу вашего мужа.