Высокий замок
Шрифт:
– С народом все ясно, – хмыкнул арДамал, вступая в разговор. – Но знать не потерпит…
– Разумеется, знать будет проявлять недовольство, – не стал спорить с очевидным арГеммит. – Но до открытых выступлений дело не дойдет. Во всяком случае, в ближайшие годы. В этом Зоран прав, за человеком, готовым обратить против себя мечи всех без исключения индарских наемников, пойдут немногие.
Бетина закрыла глаза, вспоминая слова Комтура Зорана.
«Отныне и впредь Круг рыцарей будет стоять на страже мира в Эммере. Кто бы ни развязал войну, клинья Индара выступят на стороне подвергнувшихся нападению.
Зоран был многословен, но именно эти короткие фразы излагали суть его ультиматума. Имперцы оказались перед выбором: либо снять осаду и вернуться в Гуран, так и не добившись победы, либо продолжить сражение… и получить удар в спину от полных сил индарцев. В последнем случае шансы на победу имперцев были поистине призрачны.
И они уходили… Колонна за колонной, полк за полком.
Зоран детально описал, какова будет реакция Индара в той или иной ситуации, в каких случаях Круг рыцарей вмешается, а какие сочтет слишком незначительными. Тяжелая пехота Индара представляла собой внушительную силу. В одиночку она не могла соперничать с армиями великих государств, но в союзе с любым из них вполне могла переломить хребет другому. Поэтому позиция Ульфандера Зорана была практически беспроигрышной. Не имея возможности претендовать на главенствующую роль в Эммере, он намеревался стать той гирей, что в любом случае качнет весы справедливости не в пользу агрессора.
– Ультиматум Зорана обещает как минимум несколько лет мира, – продолжал арГеммит все тем же равнодушным голосом. – По крайней мере до тех пор, пока он является Комтуром. Хотя не исключено, что и в дальнейшем Круг рыцарей будет придерживаться политики, установленной Ульфандером. Его уважают за честность и верность принципам. Для индарцев понятие рыцарской чести столь же значимо, как и для светоносцев Ордена. А быть стражами мира – это, пожалуй, ничуть не менее почетно, чем быть самыми известными наемниками Эммера.
– Наемников опасаются, но их не любят, – заметил арДамал.
– Тем более. Новая роль может прийти индарцам по вкусу.
– Я не слышу в вашем голосе удовлетворения, Вершитель, – неуверенно пробормотала Бетина. – Разве мир не пойдет на пользу Инталии?
– В настоящий момент – безусловно. – АрГеммит посмотрел на девушку несколько снисходительно. – Еще лет десять – пятнадцать, пожалуй, тоже. Но потом ситуация будет иной. Сила рыцарей будет искать выход, и мелкие стычки перестанут их удовлетворять. Стремление к славе иногда оказывается сильнее голоса рассудка.
– Значит, выхода нет? Новая война неизбежна?
– Об этом знает лишь Эмиал, – ухмыльнулся командующий.
– Как бы там ни было, Орден получил длительную передышку. Достаточную, чтобы полностью восстановить силы и быть готовым к возможным потрясениям.
Внезапно по толпе прокатился стон. Людское море качнулось вперед, натолкнулось на сомкнутые щиты латников и замерло. На площадь вступила похоронная процессия. Мерно ступали кони рыцарей, закованных в белые латы. Изрубленные, с содранной эмалью – эти доспехи совсем недавно побывали в бою. Всадники ехали, склонив головы, сжимая в руках обнаженные мечи. За ними двенадцать пеших рыцарей несли носилки, на которых лежали павшие защитники города.
Бетина охнула… Она, следуя за арДамалом, оказалась в первых рядах зрителей и теперь хорошо видела даже мельчайшие детали. Лейра Лон и Гент арВельдер
На Лейре было надето белоснежное платье, украшенное изысканной золотой вышивкой. Лишь рыцари и маги понимали смысл, заложенный в эти сияющие узоры.
– Творец Сущего… – прошептала Бетина.
– Да, – кивнул арГеммит. – Лейра Лон сумела, пусть и ценой жизни, перешагнуть через привычные всем границы. Она – истинный Творец. Жаль лишь, что тайна ее магии ушла вместе с ней.
Бетина чувствовала, как слезы наворачиваются на глаза. Она не боготворила Лейру, как большинство других учеников, и не была слишком высокого мнения о способностях Попечительницы, считая, что место в Совете Вершителей та получила исключительно формально. И теперь ее терзал стыд.
– Сколько магов пытались найти путь к Творению Сущего. Сколько лет было потрачено на изучение старых книг…
– Быть может, – тихо пробормотал Метиус, – чтобы что-то найти, нужно что-то потерять.
Рыцари медленно шагали, впечатывая стальные сапоги в брусчатку мостовой. И огромная толпа склоняла головы, когда носилки проплывали мимо. Рыцарь и волшебница лежали рядом, плечом к плечу. Бетина не сомневалась, что в Усыпальнице Доблести – месте, где многие века хоронили самых выдающихся воинов и магов Ордена – Лейра и Гент будут вместе. Вечно. Вместе в жизни, вместе и в смерти.
Темная комната, освещаемая всего несколькими свечами. Черно-красный ковер, такие же гобелены на стенах. Пылающий камин, небольшой столик из черного дерева на изящных ножках, мягкое кресло. В кресле – молодая и красивая женщина, темные волосы чарующими волнами спадают на грудь, глаза, обрамленные длинными ресницами, прикрыты. Ей нравился полумрак. В последнее время – в особенности.
Немилость Императора не слишком волновала Дилану. Благоволение правителей недолговечно, и тот, кто не понимает этого, рискует преждевременно окончить свой жизненный путь. Дилана умела проигрывать, а потому при первых же признаках недовольства Его Величества Унгарта Седьмого предпочла исчезнуть куда-нибудь подальше – тем более что благодаря щедрости Императора, ей было где спрятаться. Не от повелителя – он найдет, если пожелает. Скорее от недоброжелателей, которых хватало.
Вне всякого сомнения, немилость не продлится вечно – тем более что вызвана она, по большому счету, не какой-либо фатальной ошибкой Диланы, а простым стечением обстоятельств. Его величество уже держал Инталию за горло, уже видел себя внесенным в летописи в качестве первого Императора, одержавшего сокрушительную победу над своим западным противником. И вдруг такое фиаско… неудивительно, что полетели головы. Ульмир отправлен в отставку, Седрумм сохранил свое место, но кресло под ним изрядно пошатывается – и не только потому, что не способно выдержать вес этого борова. А Ви… ну что ж, несколько слов, сказанных в нужное время и в нужном месте сделали свое дело. Правда, из уважения к прежним заслугам, Император позволил бывшему генералу умереть почетной смертью – от двуручного меча. Сама Дилана предпочла бы видеть Сюрта Ви болтающимся в петле… но, видимо, не судьба.