Высоко над радугой
Шрифт:
«Пришлось задержаться, начинай без меня…»
Не удержавшись, я фыркнула. Настроение, что раскачивалось, словно огромный маятник, подскочило до потолка, и свечи в ванной я зажигала с широкой улыбкой, замиряя от предвкушения. Бокал красного вина, ароматная пена — прикрыв глаза, я попыталась успокоить бешено стучащее сердце, расслабиться и выдохнуть. Заставить себя поверить, что все налаживается. И что моя мечта, казавшаяся недостижимой, далекой, вот-вот исполнится. Принесет ли это счастье? Что ж, проверим.
Хотелось думать о будущем. О том, что ждет нас через месяц, полгода, год,
Он сидел, облокотившись о борт ванны, и свет свечей мягко мерцал в каплях воды, что запутались в каштановых прядях. Я подняла руку, медленно провела по ним, убирая следы дождя, и скользнула ниже, к виску, пробежала по скуле, коснулась губ. Стивен мягко поцеловал кончики пальцев, продолжая пронзать своим неземным взглядом, так близко, что хотелось нырнуть в его прохладную синеву. Было так тихо, что можно было услышать, как потрескивают свечи вокруг нас. А еще очень громко стучало сердце и, кажется, я впервые не могла разобрать: мое или его.
— Не замерзла? — прошептал Стивен, выразительно глядя на шею, покрывшуюся мурашками.
— А сам как думаешь? — Я повела плечами, разгоняя пену вокруг, и включила теплую воду — в ванной действительно становилось прохладно, но вылезать пока не хотелось. Смерив меня долгим нечитаемым взглядом, Стивен поднялся и вышел, чтобы вернуться спустя несколько минут в полотенце, обернутом на бедрах, с открытой бутылкой шампанского и двумя бокалами в руках.
— Ты разве не знаешь, что принимать ванну вдвоем нужно только с шампанским? — промурлыкал он, ставя бутылку на пол и забирая из моих рук бокал с вином.
— У тебя в этом плане явно опыта больше, — не удержалась от ехидства, старательно загнав ревность как можно дальше. Стивен не ответил. Сбросил полотенце и шагнул в воду, усаживаясь напротив. Как завороженная я следила за его движениями, за тем, как шипит и пенится шампанское, пузырясь крохотными фонтанчиками. Наши бокалы соприкоснулись с тихим звоном, и искрящееся тепло разлилось по горлу. А потом он потянулся ко мне, и вкус смешался: вино и его поцелуи…
Когда-то мне казалось, что счастье — это не для меня. Что просыпаться каждый день в объятиях любимого человека — непозволительная роскошь. Что плавиться в любимых руках — красивая метафора для героинь мелодрам и женских романов. Как же я ошибалась! Стивен дарил мне целый мир, настоящий, яркий, живой, день за днем стирая воспоминания о годах безразличия. И мне больше не хотелось думать о том, что будет завтра. Не хотелось представлять, что в любой момент все может кончиться.
— К вам мисс Клетус.
Отложив в сторону последнюю версию договора с китайцами, я улыбнулась Мелиссе, которая, с тех пор, как возглавила исследовательский отдел, стала частым гостем в моем кабинете. Правда, сейчас подруга была не похожа сама на себя. Она будто позеленела,
— Дороти, — с трудом проговорила Мелисса, замирая у стола и не спеша присаживаться в кресло. — Мыши… Наши мыши, на которых мы ставили последние опыты перед тем, как выпустить сыворотку в продажу… Они сдохли!
Двадцатая глава
Это было слишком ужасно, чтобы быть правдой. Всю дорогу до лабораторий я молилась, чтобы мыши ожили. Чтобы их поразил мышиный грипп или они просто сдохли от старости. Но уже за дверьми исследовательского отдела меня ждало разочарование: достаточно было посмотреть на лица сотрудников, чтобы понять — это катастрофа. Длинные ряды клеток уходили вглубь ярко освещенного помещения, и на первый взгляд все было хорошо: белые и серые мыши и крысы шевелились, прыгали, грызли прутья и шуршали опилками. Только впереди, ярдах в пятнадцати, стояла группа сотрудников в халатах, разом повернувшихся, стоило нам войти.
Я подходила к клеткам на негнущихся ногах, чувствуя, что еще шаг — и колени подломятся. В клетках передо мной лежали пушистые комочки. Их было много, слишком много, чтобы версия о случайности или злостной бактерии, ненароком проникшей в лабораторию, тут же растворилась.
— Мы з-забрали нескольких, сделать анализы, — начал, слегка заикаясь, худощавый бородатый мужчина, Стэнли, кажется. — Это группа, на которой проводили последние опыты с сывороткой. Мы закончили давать ее три месяца назад. Н-ничего не предвещало…
Окинув тоскливым взглядом мышиные трупики, я заставила себя ободряюще посмотреть на сотрудников, ожидавших моей реакции.
— Думаю, говорить о том, что произошедшее пока следует держать в тайне, излишне? — Под моим взглядом сотрудники спешно закивали, пряча глаза. Я повернулась к Мелиссе, и та повела к себе в кабинет, по пути не произнеся ни слова. И только когда мы остались одни, позволила себе прерывисто выдохнуть и провести рукой по лицу.
— Предположения? — быстро спросила я, буквально падая в кресло во главе стола.
— Только два, — глухо ответила Мелисса. — Или же диверсия, или… — Она подняла страдальческий взгляд: — Или сыворотка приводит к летальному исходу.
— Как?! — вырвалось громко, и я тут же понизила голос, продолжив: — Как такое могло случиться? Хамфри говорил, что инкубационный период у мышей полгода, это почти тридцать человеческих лет! Сейчас мы вовсю запускаем опыты на людях, а тут такой скандал! Если окажется, что мы травим людей непроверенной вакциной…
У меня потемнело в глазах.
— Подготовь все документы по исследованию. Все отчеты, анализы, формулы, опыты, все, от начала до конца. Проверьте каждого, кто имел доступ к вакцине, всех, кто составлял заключения для меня и совета директоров.
— Значит, ты… — начала Мелисса, но я жестко ее перебила:
— Начнем с себя, первыми всегда проверяются самые неблагоприятные и абсурдные предположения. — Я поднялась из-за стола, подошла к Мелиссе и успокаивающе сжала ее ладонь. — Поверь, у меня нет причин не доверять тем, кто здесь работает. Поэтому я жду от тебя максимального содействия и открытости.