Высоко в небеса: 100 рассказов
Шрифт:
— Вы устали, — сказал он. — Вы долго путешествовали, и вы прилетели от людей, которые давно уже живут без веры и тоже устали. А теперь вам так хочется веры, что вы сами себе мешаете. Если вы совершите убийство, вам будет труднее. Так вы его никогда не найдете.
— Куда он ушел? Ведь он сказал вам, и вы знаете. Ну же, говорите! — капитан поднял оружие.
Мэр покачал головой.
— Скажите мне! Скажите же!
Раздался выстрел — всего один раз. Мэр упал, ему ранило руку.
Мартин прыгнул вперед.
— Капитан!
Оружие метнулось в сторону Мартина.
— Не
Мэр поднял глаза вверх, придерживая раненую руку.
— Уберите оружие. Вы раните самого себя. Вы никогда не верили, а теперь считаете, что можете поверить, и лишь приносите людям вред.
— Вы мне не нужны, — молвил Харт, возвышаясь над мэром. — Я упустил его здесь, разминулся на день. Что ж, полечу дальше. И дальше. И дальше. На следующей планете я разминусь на полдня, потом — на четверть, на два часа, на час, на полчаса, на минуту. Но я догоню его! Слышите? — Он уже орал, склоняясь к лежавшему на полу. Он едва держался на ногах от усталости. — Идемте, Мартин. — Он опустил руку, оружие повисло.
— Нет, я остаюсь здесь.
— Болван! Оставайтесь, если хотите. А я полечу дальше, так далеко, как смогу, со всеми остальными.
Мэр поднял глаза на Мартина:
— Не волнуйтесь за меня, улетайте. Мои раны залечат.
— Я вернусь, — пообещал Мартин. — Я только дойду с ним до ракеты.
Они промчались через весь город. Любому было видно, каких трудов капитану стоило казаться несгибаемым, как в молодые годы. Добравшись до ракеты, он хлопнул ее по обшивке трясущейся рукой. Он убрал оружие. Потом он посмотрел на Мартина.
— Ну, Мартин?
— Ну, капитан?
Капитан поднял глаза к небу.
— Вы уверены, что не полетите со мной?
— Нет, сэр. Не полечу.
— Нас ждет великое приключение, ей-богу. Я найду его!
— Вы решили лететь за ним, сэр? — спросил Мартин.
Лицо капитана сморщилось, он закрыл глаза.
— Да.
— Хотелось бы мне знать…
— Что?
— Сэр, когда вы его найдете — если найдете, — что вы попросите?
— Я… — капитан заколебался, открыл глаза. Кулаки его сжались, разжались. Он минуту размышлял в недоумении, а потом заулыбался странной улыбкой. — Я… я попрошу у него немного мира и покоя. — Он прикоснулся к ракете. — Давно, давно уже я не… не мог расслабиться.
— А вы когда-нибудь пытались, капитан?
— Не понимаю, — сказал капитан Харт.
— Неважно. Прощайте, капитан.
— Прощайте, Мартин.
Команда стояла у входа. Лишь трое решили лететь вместе с Хартом. Семеро оставались здесь, с Мартином.
Капитан Харт оглядел их и выдал свое заключение:
— Глупцы!
Он влез в люк последним, быстро отдал честь, резко рассмеялся. Крышка люка захлопнулась.
Ракета поднялась в небо, подобно огненной колонне.
Мартин смотрел на нее, пока она не скрылась из виду.
На другом конце луга стоял мэр в окружении нескольких сограждан. Он поманил Мартина рукой.
— Улетел, — сказал Мартин, подойдя к мэру.
— Да, улетел, бедняга, — отозвался мэр. — Так и будет лететь, с планеты на планету, неустанно ища, и вечно, вечно будет он опаздывать — на час, на полчаса,
Мартин смотрел мэру прямо в глаза, и мэр протянул ему руку.
— Да разве можно в нем сомневаться? — Он поманил за собой остальных и повернулся к городу лицом. — Идемте. Нас ждут. Он там.
И они вошли в город.
1949
The Man
Генрих Девятый
— Вон он!
Оба подались вперед, и вертолет резко накренился. Внизу показался берег.
— Кругом болото — как бы не промахнуться.
Летчик поднял голову, машину сразу же развернуло и понесло. Белесые холмы Дувра скрылись из виду. Вертолет принялся кружить над лугами, взбивая лопастями мокрый снег, — огромная стрекоза, которая ищет, куда бы ей опуститься.
— Стоп! Вниз!
Машина села и окунулась в траву. Тот, что сидел рядом с летчиком, с ворчанием откинул прозрачную дверцу и осторожно, точно у него не разгибалась спина, выбрался из кабины. Он попытался бежать, но очень быстро сбился с дыхания и, тщетно пытаясь перекрыть ветер, крикнул:
— Гарри!
Бегущий в гору человек на секунду замер на месте.
— Я не сделал ничего плохого! — отозвался он.
— Да это же я, Гарри! Это я — Сэм Уэлз!
Старик, за которым гнались, замедлил шаги и наконец застыл на краю обрыва, над самым морем, обеими руками держась за свою длинную бороду и зажмурив глаза.
Сэмюель Уэлз пыхтя плелся за ним, однако близко не подходил — боялся спугнуть.
— Черт бы тебя побрал, Гарри. Прошло уже несколько недель. Я боялся, что не найду тебя.
— А я боялся, что найдешь.
Гарри наконец решился открыть глаза и с опаской взглянул сначала на свою бороду и руки в перчатках, затем — на своего давнишнего друга, Сэмюеля. Теперь они стояли рядом на мокром холодном камне — два древних, совсем седых старику Они так давно знали друг друга, что было непонятно и неважно, кто у кого перенял манеры и мимику. Их вполне можно было принять за двух братьев. Вот только у того, что прилетел на вертолете, из-под темной одежды почему-то выглядывала яркая рубашка, какие носят на Гавайях. Гарри старательно отводил от нее взгляд.
В глазах у обоих дрожали слезы.
— Гарри, я пришел предупредить тебя.
— Зря старался. Зачем бы я тогда тут прятался? Что, уже последний день?
— Последний.
Они стояли и размышляли.
Завтра Рождество. А сегодня еще засветло отчалят последние лодки. И Англия, эта каменная глыба в море тумана и воды, превратится в памятник самой себе, и дожди напишут на ней эпитафию. Весь остров отойдет в безраздельное владение чаек и сотен бабочек-данаид, что июньским днем разом выпорхнут в воздух, точно конфетти, выпущенное из хлопушек в честь моря.