Высокое напряжение
Шрифт:
Куски его усеяли клуб, и как только убийственная хватка Сидбха-джай отпустила мой разум, я мельком заметила бледное изумлённое лицо Зиморождённой в толпе.
Затем Фейри начали кричать и налетать друг на друга в торопливом бегстве.
Я оттолкнулась вверх, запуская себя как ракету с плеча Риодана, взметнувшись высоко в воздух и отчаянно стараясь убраться подальше от него, потому что напряжение все ещё искрило и трещало во мне.
Выбитая из равновесия, я совершенно промазала мимо потока, грохнулась на пол, перекатилась и вскочила на ноги.
Что бы я ни спустила с цепи в себе, это ещё не закончилось, даже близко не
— Дэни, возвращайся сюда! — проревел Риодан.
Мне нужно было что-то сделать прежде, чем он схватит меня. Прежде, чем я пошлю разряд в него. Я не стану убивать Риодана. Я делала это дважды и возненавидела оба раза.
Я резко развернулась к Зиморождённой и махнула рукой в её сторону в то же самое мгновение, как она вскинула на меня две бледные, худые, ледяные руки.
Разряды молний срывались с кончиков моих пальцев, одна за другой, раскалывая её призванные льдом оружия, прорываясь сквозь них, пока я посылала свою силу к ней…
Святой ад, она просеялась! Я промазала!
В ярости я выпустила ещё больше разрядов в стены, в пол. Если я не могла убить её, я хотя бы могла стереть их ужасающий клуб с лица нашей земли. Я выпускала энергию из своего тела мощными порывами молний, затем внезапно я…
Плыла в пространстве, кристально ясном и холодном, окружённая бесконечностью звёзд на окрашенном туманностями холсте чёрного бархатного неба.
Оно было бескрайним, но я была огромной. Оно было древним, но и я тоже. Оно было вне времени, но и мне не было конца.
Там был ветер. Его порывистые, завихряющие волны бились о моё тело. Ощущалось все так, будто я могу поймать один порыв и взлететь выше, выше, прежде чем направить позаимствованную инерцию и нырнуть под луну, вероятно, рикошетом отскочить вокруг звезды.
Я всегда думала, что космос неподвижен, но это не так, он жил и плыл, переливался и менялся. Здесь не пустота, а какое-то… тёмное вещество, которое отрицало понимание, материя Космоса, изобилующая возможностями, как будто все мечты, надежды и желания, которые когда-либо существовали и будут существовать, устроились глубоко внутри сверхплотных молекул тьмы, которую мы никогда не сможем постичь, и время от времени что-то проходило среди этих крыльев, или мелодии, рябью прокатывалось по этому тёмному веществу, тревожа его молнией и песней, разрядами экстремально высокого напряжения, изменяя, пробуждая, начиная нечто новое, сшивая вещи воедино такими способами, которые отрицали постижение, создавая связи, куя схемы и симметрию из хаоса.
Затем я ощутила грандиозный бриз и повернула свою голову, какой бы она ни была, к ветру. Огромный чёрный Охотник плыл рядом со мной, легонько покачивая головой, когда она билась о волны, растянув губы в тихом пыхтении, и он повернул свою гигантскую голову, чтобы остановить на мне взгляд одного сияющего оранжевого глаза. «Готова?»
Я нахмурилась. «К чему?»
«Я лечу».
«Я это вижу».
«Ты тоже летишь».
Что он говорил? Что я могу остаться здесь, с ним, летать среди величайших неизведанных территорий всего? Раскрыть секреты Космоса, содержащие его древние тайны?
«Все
Но мои люди. Это не мой мир. Мой вновь в опасности, и вероятно, всегда будет в опасности. Мой мир нуждался во мне. Мне нужно было сделать работу.
Я закрыла глаза, желая, чтобы все это ушло.
Когда я снова открыла их, я стояла, постоянно моргая, ослеплённая внезапным резким светом, дисгармоничным перемещением.
Я находилась в клубе, но ситуация изменилась, пока я дрейфовала в космическом видении. Выжившие Фейри исчезли; просеялись, улетели или убежали, оставляя позади лишь мёртвых, Девятку и меня.
— Дэни, — голос Риодана, казалось, доносился с далёкого расстояния.
Я снова моргнула, ошеломлённо уставившись на разруху перед собой.
Стены крошились и обваливались. Пол расколола пятнадцатиметровая трещина с зазубренными краями, которая опадала в бездонную бездну. LED панели разбились, всюду разлетевшись кусками стекла и проводов, а эти люди, пойманные в ловушку под полом, погибли. Я задрожала. Скончались под завалом, который я сотворила. Маленькая часть моего мозга сказала «Лучшая смерть, чем та, которой они смотрели в лицо». Большая часть сказала «Ещё больше людей, которых ты не смогла спасти».
Каркас Элириума стонал, брусья сгибались в тщетной попытке удержать подорванное основание.
— Дэни, — повторил Риодан.
— Дорогая, — услышала я слова Лора. — Ты нас слышишь?
Я натянуто кивнула.
— Опусти руку, Дэни, — мягко, осторожно сказал Риодан.
Я не осознавала, что она все ещё поднята. Я уставилась на неё, поворачивая её одним боком и другим, пытаясь это осознать. Моё левое предплечье покрылось темными, прекрасными, обсидиановыми шипами. Она напоминала чёрную бархатную оперную перчатку с шипами.
Я заставила её опуститься вдоль бока.
— Посмотри на меня, Дэни, — сказал Риодан низким, напряжённым голосом.
Я медленно повернулась и встретилась с его взглядом. Его глаза странно дрогнули, клубясь тенями, и я увидела столь же ясно, как если бы он проговорил эти слова: «Проклятье, я был прав. Она не человек. Я знал это». Затем, «Дерьмо, это совсем не то, чего я ожидал. Твою мать!»
Слова дошли до меня не в его обычной манере безмолвных коммуникаций — не нарочно телеграфированными. Я получила все воспоминание, прикреплённое к его первой мысли, но ничего со второй.
Он не верил, что я человек, с того самого момента, как увидел меня возле Темпл Бара, когда я стояла и смотрела на уличных мимов, хохоча в голос, засунув одну руку в карман, а второй запихивая в рот чизбургер. У меня были фингалы под обоими глазами, я сильно была побита, все ещё пьяна от того, что носилась в стоп-кадре по всему городу ещё до того, как научилась сжимать свою ментальную хватку.
Но мы познакомились не тогда. Мы не были знакомы ещё какое-то время после этого.
И все же у него было безупречно детальное воспоминание о том, как он подходит ко мне сзади, останавливается в считанных дюймах от моей спины, медлит на мгновение и глубоко вдыхает перед тем, как исчезнуть в этой своей жутковатой мгновенной манере. Если бы я почувствовала за собой электризующее присутствие, я бы списала это на собственное возбуждение от того, что я наконец-то свободна в мире.