Высокое напряжение
Шрифт:
Дядечка молчал.
— Вадик, давно этот деятель на вокзале кантуется?
— Ха! Регулярно.
Пацан, невзирая на малолетний возраст, был смекалист и остроумен.
Минут через пять в пикет зашли двое постовых и опер с вокзального отделения, но другой, не тот, с которым накануне беседовал Вовчик. Опер сразу узнал сидящего на урне дядечку.
— А, с прибытием, гражданин Купорос… Опять с пацанами шалил, старый развратник? Хорошо сидишь, кстати. Удобно? Давайте его к нам, мужики. Я попозже подойду, займусь половым воспитанием. Слышь, Купорос,
Лизун усмехнулся и выдал такую тираду трёхэтажного мата, что Паша с Белкиным от неожиданности переглянулись и изумлённо подняли брови.
— Мо-ло-дец…
Когда задержанного дядечку сняли с урны и вывели из пикета, опер кивнул Гончарову, указывая на дверь. Выйдя, он тихонько спросил у Паши:
— Где хапнули?
— Здесь, в метро.
— Порознь?
— Да.
— Плохо. Соскочить может, педик. Этот гад хитрый, как хорёк. После того, как мы его с пацаном прямо на дому прихватили, осторожный стал. Снимет на ночь квартиру где-нибудь, на вокзале быстренько с малолеткой договорится насчёт этого самого, но адрес не даст. Ссыт, что пасут. Нас всех в лицо знает, гад. Только внизу, если всё тихо, адресок прочирикает на ушко, а едет всё равно один. Попробуй тормозни.
— А что тогда-то не оприходовали, в первый раз?
— Отоврался. Говорит, пожалел мальчика беспризорного, решил накормить. Сука! Яйца бы ему вырвать! Грамотный, сволочь, у него в загашнике три «ходки», все на сексуальной почве. Лизун-то что?
— Да не беседовали пока.
— Вообще-то, они тоже не шибко разговорчивые на эту тему. На протоколе не подпишется. Придётся этому мудиле навтыкать да выкинуть. Даже на «сутки» посадить не сможем — инвалид. Вы-то какими судьбами к нам забрели?
— По своим вариантам. Нам пацан был нужен.
— Имейте в виду, мы этого трахальщика до утра продержим. Если вдруг Лизун на протокол даст по делу, брякните.
— Брякнем. Слушай, а почему Купорос? Он ведь вроде Иванов.
— Это пацаны придумали. Купорос тоже голубой.
— Послушай, пацан, мы в дедушку Дзержинского с тобой играть не собираемся и капать на мозги по поводу счастливого детства не будем. Нам, конечно, тебя жалко, но не хочется что-то сопли тебе вытирать. Это в ИДН [8] пускай тебя лечат или в интернате. А у нас тут отделение по раскрытию убийств. Убийств. Яблоко хочешь? На.
8
В Инспекции по делам несовершеннолетних.
Лизун вытер протянутое Пашей яблоко об свою рубаху и смачно впился в него зубами.
— Зря пугаете, товарищи. Мне ещё четырнадцати нет. Закурить не будет?
— Вот стукнет четырнадцать, тогда и кури. А пугать мы тебя и не думаем. Зачем? Ты ж неглупый парень, смекнул, небось, почему тебя прихватили.
— А чего тут смекать? Вам не я, вам дядя Лёня нужен.
— Дядя Лёня остался за
— Последний раз обещал двадцать тонн, да наебал. Пятёру только дал, падла. А мне какое дело, есть у него «бабки» или нет? Я альтруизмом не страдаю.
Паша с Вовчиком снова переглянулись. Ни тот, ни другой в двенадцать лет понятия не имели, что такое альтруизм.
— Молоток… Но, Вадик, дядя Лёня нас не очень-то интересует. Нас, Вадик, интересует совсем другая личность. Кстати, не чавкай так, неприлично. В общем, сейчас мы обращаемся к тебе как к человеку взрослому, авторитетному и знающему.
— А почему про Гайдара не заливаете? Который в шестнадцать лет полком командовал?
— Не понял, это ты к чему?
— Нас в интернате, когда лечили насчёт взрослости, всегда про него заливали.
— Мы не будем. А ты лучше не эрудицией сверкай, а ответь доходчиво и откровенно — Черепа знаешь?
— Конечно, его весь вокзал знает.
— Ну, прямо, так уж и весь. Ты не путай весь вокзал с вашей компашкой. А где же сейчас этот авторитет?
Лизун метко кинул огрызок яблока в урну:
— Ещё есть?
Паша извлёк из сумки яблоко:
— На. Что там с Черепом?
— Товарищи, мне ещё жить хочется.
— Вадик, мы серьёзные люди. Дальше этих стен ничего не пойдёт. Купороса ты, кстати, вломил очень смело. Прямо как на очной ставке.
— А что мне Купорос сделает? И догнать-то не сможет. Мы в интернате стометровку бегали. Я за тринадцать и две делал. А он с палочкой ходит.
— Череп тебя, Вадик, тоже не догонит. Мы ему ножки пообломаем.
— Он мне уже набил раз морду. Во, видите, двух зубов нет. Сволочь.
— За что?
— «Бабки» отнял.
— Тем более, Вадик, тем более. Поможешь его найти, не так обидно за зубы будет.
— Я, вообще-то, не знаю, где он. Он стабильно на вокзале появляется, а сейчас пропал куда-то. Может, завалили?
— Не знаем. Сколько его нет?
— Недели две.
— Где жил, в курсе?
— Он визиток не оставлял.
— Так говорил, может? Или в гости приглашал?
— Шутите?
— Хорошо. С кем он на вокзале трётся? Из взрослых?
— По весне сам по себе был. С пацанов стриг. Не заплатишь — в морду, гнида бритая. Ближе к лету снюхался с какими-то. Шестерил для них.
— Они что, старше?
— Да нет вроде. Череп по натуре «шестёрка». Понтов много, а морду бить только нам и может. Я видел, как эти его гоняли. За «ширевом» да за сигаретами. Только лысина сверкала по всему вокзалу.
— Он что, совсем лысый?
— Не, просто блондин стриженый.
— А что за публика его гоняла?
— Честно не знаю. Они не с вокзала. Но как появятся — Череп сразу к ним. Вроде судимые.
— Ладненько. Вот ещё что. С кем из вокзальных поболтать можно насчёт Черепа? Лучше из взрослых. Не один же Череп вами там заправляет. Наверняка компаньоны есть. Дружки, бабы, ну, ты понял…