Высота одиночества. Все за мечту
Шрифт:
За ним, тяжело дыша, подкатила Рината. Уперев руки в бока, молча взяла с борта бутылку с водой и жадно отпила. Алла перевела взгляд с дочери на Игоря.
– Если я скажу, что отлично, вы не расслабитесь? – проговорила она с улыбкой.
– И не подумаем, – подала голос Рината, вернув пластиковую бутылку на место.
– Точно, – Игорь приобнял Ринку за талию и притянул к груди. Та, даже не подумав возмущаться, прижалась к парню еще теснее. – У нас финишная прямая, Алла Львовна, расслабимся после Олимпиады, – хмыкнул Крылов.
Почувствовав, что Рината смотрит
Рината была счастлива. И Алла все бы отдала, лишь бы всегда видеть счастье в ее глазах – голубых, с мерцающими серебристыми крапинками. Все что угодно, лишь бы жизнь дочки сложилась так, как она того захочет.
Богославская вошла в женскую раздевалку, включила свет и внимательно осмотрела пол. На привычном мраморно-сером линолеуме не нашлось ничего примечательного, и женщина удрученно нахмурилась. Поставив сумку на ближайшую скамейку, нагнулась и присмотрелась. Взгляд зацепился за цветную резинку для волос, потерянную наверняка одной из девочек. Однако это было совсем не то, что она надеялась найти.
Алла взяла резинку и положила на деревянную скамью. Снова пристально осмотрела раздевалку, вспоминая, в каком конкретно месте она сегодня стояла до тренировок. Кажется, где-то у входа в душевую. Нервно выдохнув, Алла подошла к другой скамейке и опустилась на колени. Но ничего не обнаружила.
Она понятия не имела, почему так получилось. Уже одевалась после занятий, но поняла, что потерялась сережка. И ладно бы, безделушка – одна из нескольких десятков в коллекции. Но именно эта пара – усыпанные белыми фианитами серебряные колечки – была дорога как память.
Серьги с фианитами на двадцатипятилетие подарил ей дед. А ему она обязана в этой жизни всем. Он растил внучку: родителей Алла даже не помнила, воспоминаниями об отце и матери служил альбом с черно-белыми фотографиями.
Однажды дедушка купил ей коньки и привел на каток. А когда Алла резко завершила карьеру, сетовал, что поступил неправильно, и лед принес внучке одни несчастья.
Алла в какой-то степени была с дедом согласна и не понимала, что делать дальше. После беременности и трагических родов о спорте не могло идти и речи. Мысль о возвращении на лед в качестве профессионала претила ей, угнетала. Но и отдаляться от фигурного катания не хотелось. Поэтому она решила стать тренером. Пришла к Николаю Петровичу и прямо заявила, что намерена быть его помощницей. Ну а после…
Через два года Бердников построил новенькую современную школу фигурного катания и назначил Богославскую главным тренером. Она могла бы отказаться, но передумала: ведь как раз в тот момент Николаю Петровичу предложили место в одном из питерских заведений, к чему глава Федерации, Алла знала точно, не имел никакого отношения.
Да и тренерство было уже не просто работой, а стало ее второй жизнью.
Дверь раздевалки резко распахнулась, и Рината, порывистая и стремительная, влетела внутрь. Она была полностью одета и держала
– Что вы делаете? – осведомилась девушка, заметив Аллу, которая замерла в неприглядной позе.
– Сережку потеряла, – ответила Богославская и выпрямилась. – А ты что тут забыла? Вы же вроде уехали минут двадцать назад. – Она опустилась на скамейку и отряхнула колени.
– Телефон в шкафчике, – Рината подошла к локеру и отперла дверцу. На полке и правда лежал мобильный и беззвучно приплясывал из-за непрекращающихся звонков Игоря. Рина нажала на кнопку и ответила: – Да, нашла… Минут пять. Не ворчи, сейчас буду.
Алла с интересом наблюдала за быстро меняющимся выражением лица дочери. Она хмурилась, потом улыбалась и снова морщила лоб. Если бы ей предоставили такую возможность, женщина могла бы сутками напролет сидеть рядом с Риной и разглядывать ее, пересчитывая каждую ресничку, дотрагиваясь до волос, разглаживая едва заметные складочки недовольства на коже. Она порой чувствовала себя помешанной. Ну и пусть, она просто хотела быть рядом.
Потонув в размышлениях, Богославская не сразу сообразила, что Рината медлит. Девушка сжимала телефон в руке и смотрела на мать.
– Что-то случилось? – наконец спросила Алла.
Рина ответила не сразу.
Она сделала шаг к дверям, но сразу вернулась, а затем, поджав губы, угрюмо процедила:
– Я вам помогу.
Прозвучало это так, будто Алла решила ей возражать, но та не собиралась делать ничего подобного, и обе они это знали. Кинув телефон в шкафчик, Рина расстегнула молнию на куртке и, сняв верхнюю одежду, сунула туда же. Засучила рукава бледно-голубого свитера с вывязанными на груди косичками, прошла мимо опешившей Богославской и начала проверять пол под каждой скамейкой.
– Тебя ждет Игорь, – неуверенно сказала Богославская, наблюдая, как Рината прощупывает каждый сантиметр раздевалки. Упертая и въедливая в том, что касалось ее целей, она умудрилась заглянуть даже в щель между шкафчиком и стеной.
– Да ладно, – отмахнулась дочь и скрылась за рядом локеров.
– Рината, брось ты… Нет ее здесь…
Алле не хотелось напрягать Рину и грузить ее проблемами, вовлекая в свои переживания. Как долго она мечтала побыть с ней вот так: невзначай дотронуться, поговорить, мимоходом перекинуться несколькими ничего не значащими фразами, лишь бы без той ненависти, на которую Рината была столь щедра в последние четыре года. И теперь, когда мечты начали сбываться, все снова летит в тартарары…
Но Рина не ушла, и в глубине души Алла чувствовала тепло: даже такая мелочь придавала сил.
– Нашла! – провозгласила Рината и спустя мгновение вышла из-за шкафчиков. – Она? – На ладони девушки лежала сережка с фианитами.
– Да… – Алла едва не расплакалась от охвативших ее чувств. Мысленно отругав себя за глупость, она улыбнулась и забрала тонкое колечко из серебра с переливающимися камушками. Пристально посмотрела, нахмурилась и расстроенно проговорила: – Замочек сломался.
– Отнесите в мастерскую, – буркнула Рината. – Думаю, они быстро починят.