Высота одиночества

Борискова Ольга

— Какие поблажки могут быть перед чемпионатом, — вздохнула Богославская. — Пытаемся исправить ошибки, но времени катастрофически не хватает.

— Ты хороший тренер, Богославская. Справишься. — Мужчина облокотился о борт и задумчиво посмотрел перед собой.

— Справлюсь. — Алла встала рядом с Николаем Петровичем, соприкасаясь своим плечом с его. — Куда я денусь. Так что Вы хотели?

— Кроме шпионажа-то?

— Ага, — её губы снова тронула едва заметная улыбка.

— На юбилей свой пригласить хотел. Семьдесят лет, с ума сойти! Скоро на пенсию…

— Да

ладно Вам! — хмыкнула Алла, легонько пихнув тренера в бок. — Вы еще всем покажете! С такими учениками…

— Слышала, значит…

— Конечно, слышала, — на мгновение Алла опустила голову. — И как у вас идут дела?

— О, замечательно! — Савченко издал нервный смешок. — Играем в игру по мотивам басни Крылова «Лебедь, рак и щука»!

— В смысле? — Богославская удивленно приподняла тонко очерченные брови.

— А в прямом. У нас каждый сам за себя. Характер у обоих дай Боже! Привыкли работать в одиночку, но упрямо продолжают цепляться за шанс на попадание на Олимпиаду. При этом не понимают, что такими темпами далеко не уедут. Да, — Савченко махнул рукой, — что я тебе рассказываю, о поведении Крылова давно легенды складывают. Скоро маленьких детей пугать будут этим несносным мальчишкой. «Не слушаешься тренера — будешь таким же вредным, как Игорь Крылов»… А Ипатову ты как облупленную знаешь.

— Нет, — в голосе Аллы отчетливо слышались стальные нотки. — Как выяснилось, Ринату я совершенно не знаю. — Губы её сложились в некое подобие ухмылки, а глаза потемнели. — Её жизнь теперь со мной никак не связана. Наши пути разошлись после Ванкувера. Ей все равно, а мне тем более.

— Врешь, — поправляя съехавшие на нос очки, уверенно заявил Николай Петрович. — Богославская, я тебя с семи лет знаю, меня-то не обманывай. Понятия не имею, что произошло между вами, но всегда есть время исправить допущенные ошибки. Кто бы виноват ни был. Вы же с ней как… — Савченко осекся, наткнувшись на предупреждающий взгляд женщины.

— Никто ничего уже исправить не сможет, — Алла подняла глаза к потолку и выдохнула. — Ошибок слишком много. Да и ненависти тоже. Ладно, — она вымучила улыбку и снова посмотрела на Савченко. — Желаю удачи. И Рината, и Игорь очень хорошие спортсмены. Кто, как не Вы, сможет сделать из них настоящую пару. А на юбилей я обязательно приду.

— И тебе удачи, девочка моя. — Он обнял бывшую ученицу. — Жду на юбилее, — сказал Николай Петрович и направился к выходу.

— Ну что встали? — снова прикрикнула на расслабившихся было учеников Алла. — Заново! Теперь под музыку! — нажала кнопку на ноутбуке и сосредоточилась на тренировке.

***

— Крылов, твою мать!

Услышав донесшийся из комнаты истошный вопль Ипатовой, Игорю захотелось слиться с громоздкой стенкой, загораживающей половину прихожей. В следующую же секунду Рината возникла перед ним. Очень злая.

— Помочь захотел, да?! Спасибо! Помог! Придурок! Что ты… — Она в бессильной ярости ударила кулаком о стену и понеслась на кухню.

Игорь обвел взглядом пустой коридор и виновато вздохнул. Как же он мог забыть про эту чертову дверь!.. Даже в мыслях не было, что кто-то может

позариться на скудное Ринино имущество. Но факт оставался фактом — едва Рината взялась за ручку своей двери, как почувствовала неладное. Её тихий вопрос: «Ты дверь закрывал?..» и его молчание в ответ заставили её со всей дури дернуть на себя деревянную дверь и вбежать в темную квартиру.

Крылов вошел в комнату и осмотрелся. М-да, воры поработали основательно, ни одной вещи на месте не оставили. Шкаф вывернут наизнанку, постельное белье и полотенца разбросаны по полу, диван выпотрошен и разрезан, словно Рината там миллионы спрятала. Или не миллионы…

— Рина-ат! — взволнованно крикнул он, метнувшись на кухню. — Рината, ты где медали свои хранила?

Она один за одним лихорадочно открывала кухонные шкафчики и даже не соизволила повернуть голову в его сторону.

— Рин, им твои награды нужны были… Их нашли?

— Крылов, да плевать мне на эти чертовы медали! — наотмашь хлопнув дверцей очередного ящика, Ипатова уставилась на него беспомощно-разъяренным взглядом. — Где они?! Они-то нахрена им нужны!? — осипшим голосом проговорила она, безвольно оседая на табурет. — В них ведь ценности никакой…

И тут до Игоря дошло, что именно с таким остервенением она искала. Не медали, не вещи, не деньги… Письма. Письма Богославской…

— Это потеряла? — потянувшись наверх, он достал спрятанную от навязчивой Фёдоровой коробку из-под обуви и протянул Ринате.

Пальцы ее мгновенно вцепились в плотный картон.

— Откуда? — прохрипела она, снимая крышку.

— Случайно увидел, когда градусник искал, — ответил Игорь, подумав, что незачем Ренате знать, что на её кухне хозяйничала дотошная журналистка. Присел перед Ипатовой на корточки и заглянул в глаза, полные отчаяния. — Рин… почему ты так переживаешь за эти письма, но ни одно не открыла? Почему они тебе дороже всего, что есть в этой квартире?

— Мне их не зачем читать. Ничего нового она мне не расскажет. В каждой строчке — сплошная ложь.

— Тогда почему не выбросишь?

Девушка криво усмехнулась, еще крепче, до судороги в пальцах сжимая коробку.

— Можешь считать меня мазохисткой. Они мне забыть не дают…

— О чем?

— Крылов, вот скажи мне, — дрожащим голосом проговорила Рина, — зачем ты со мной связался, а?

Игорь удивленно поднял бровь. С чего это вдруг такие вопросы? Хотел отшутиться, но стоило её руке скользнуть по его плечу, как тут же все мысли выветрились из головы, оставив в сознании только синие глаза, подернутые дымкой боли.

— Потому что ты самая лучшая, та на голову выше всех остальных, — не задумываясь, ответил он, не сводя с Рины изучающего взгляда.

«А Вы не возразили мне». Маленькая глупенькая дурочка, полностью доверившая свою судьбу в чужие руки.

«Потому что ты действительно выше всех на голову, дорогая». Она улыбается, целует в висок и прижимает к себе. От неё пахнет её любимыми духами. Противно. Мерзко. Невыносимо.

До боли закусила губу, сдерживаясь, чтобы не завыть в голос от рвущей душу боли. Не забыла. Не простила.