Высшая ценность

Черных Валерий

Он так устал, что, казалось, должен уснуть, едва голова коснется подушки, но сон никак не шел. Он долго ворочался в кровати, перебирая события последних дней. Всё вспоминалось в деталях, от начала и до конца. Едва он закрывал глаза, как видел безжизненное лицо друга, его пустой взгляд, устремлённый вверх и словно пытающийся что-то разглядеть там.

Сомов, Полковник! Нужно собрать максимально возможную информацию об этом человеке, и если действительно это он заказал Илью, то никакие увещевания Славы его не остановят. Впрочем, дело не только в мести за друга. Пока Полковник коптит небо, им всем угрожает опасность. Всем! Но каким местом он сам имеет отношение ко всему этому? Неужели всё-таки

дело в Зимине? Денис вспомнил лица застреленных им боевиков, вспомнил, как грузили их мёртвые тела в спецмашину. Возможно, именно за это его решили убрать вместе с Ильёй? Бред! Это же непрофессионально и нелогично, такое не укладывается в схему заказного убийства. Вот если бы он был свидетелем, видел и мог опознать киллера… Но он никого и ничего не видел. Тогда зачем стрелять в него, зачем?..

Денис не находил ответов на эти вопросы и, возможно, не получит их никогда – но это неважно. Сейчас его наняли обеспечивать безопасность, и он будет выполнять свою работу. Хотя в данном случае называть это работой не поворачивался язык. Сознание, взбудораженное неожиданной встречей с прошлым, противилось такому определению. Денис представил лицо Владиславы, представил, как целует её податливые губы, как соединяется их дыхание – и сердце отозвалось таким приятным томлением, что он непроизвольно улыбнулся. Продолжая улыбаться, он повернулся на бок, поудобнее пристроил больную руку, и вскоре крепкий сон отключил его мозг.

Слава проводила Дениса задумчивым взглядом и, когда за ним закрылась дверь в спальню, медленно поднялась из кресла. Она поставила на поднос посуду, отнесла его к мойке, вылила недопитый коньяк из своего бокала и вдруг заплакала. С минуту она стояла, опершись ладонями о стол, а плечи ее сотрясались от беззвучных рыданий. Справившись с приступом истерики, она смахнула пальцами слёзы, чувствуя, как жар стыда заливает лицо. Миллион! Она не придумала ничего лучше, чем предложить эту безумную сумму, когда поняла, что сейчас Денис может уйти. Это было позорное проявление слабости, попытка любой ценой удержать рядом человека, так неожиданно возникшего из прошлого и всколыхнувшего прежнее, такое сладостное чувство к нему. Слава ещё ощущала на своих плечах его руки, словно он продолжал обнимать её, но ведь, кроме этого дружеского жеста, Денис ни взглядом, ни словом не показал, что он сам чувствует, как воспринимает её. Вполне возможно, его чувства давно угасли, и она для него всего лишь друг детства. А сейчас и работодатель. Какое мерзкое определение… Миллион долларов! Дура набитая!

Слава подошла к окну, приложила ладони к холодной поверхности стекла, затем попыталась остудить ими свои пылающие щёки. «Всё нормально, – успокоила она себя. – Как любит повторять Денис: разберемся».

Женщина печально улыбнулась своим мыслям, и в этот миг тишину гостиной нарушила мелодия телефонного вызова. Она отпрянула от окна. Смартфон, лежащий на барной стойке, высветил имя адвоката Разина. Проведя пальцем по экрану, Мирослава проговорила в трубку:

– Слушаю, Григорий Павлович.

– Ты уже слышала про Вулича?

– Да, я в курсе, – холодно ответила она. – Не знаю, как связаться со Светой.

– Я написал ей. Она перезвонила.

– И как она?

– Ужас, истерика! – ответил Разин, не вдаваясь в подробности. – Я сам только что вернулся из полиции. Они вообще-то хотели встретиться с тобой, но я объяснил, что ты к бизнесу никакого отношения не имеешь. Ты, случайно не знаешь, кто был с Ильей в номере?

– Знаю. Это его друг детства Денис, частный детектив. Илья хотел нанять его на работу.

– Полиция ищет этого человека.

– Завтра он сам придёт к ним.

В трубке возникла затяжная пауза, затем адвокат кашлянул и поинтересовался:

–

Ты что, общалась с ним?

– Он и сейчас у меня.

– Я могу с ним поговорить? – оживился Разин.

– Нет. Он спит.

– Тогда свяжитесь со мной утром. Я поеду с ним в полицию. Не нравится мне их настроение. Как бы они не начали вешать это всё на него. Тебе он как показался?

– Я его тоже со школы знаю, Георгий Павлович.

– Не знал, что вы с Ильёй друзья детства, – удивлённо воскликнул Разин.

– С Ильёй – нет. Они с Денисом вместе учились до десятого класса, даже в один детский сад ходили. А потом Денис переехал в наш район и заканчивал мою школу. Так что с Ильёй я только в нашей фирме познакомилась.

– Как всё интересно…

– Да, все знакомы через шесть рукопожатий, – печально усмехнулась Слава.

– Хорошо. Утром жду звонка.

Часы на экране смартфона показывали двадцать тридцать. Вернувшись к журнальному столику, Слава положила телефон и придвинула к себе ноутбук, намереваясь проверить почту. Среди обычных писем, которыми был завален ее электронный ящик, в глаза бросилось письмо от Светланы. Прочитав его, Слава замерла, сдерживая нахлынувшие эмоции. Каждую фразу этого письма пронизывала острая неприкрытая боль. Супруга Ильи обвиняла в свалившихся на неё бедах всех и вся, включая самого Маковского и лично её, Мирославу.

Она резко отодвинула от себя ноутбук, словно от него исходило смрадное зловоние. От несправедливости на мгновение перехватило дыхание, но она справилась с нахлынувшей злостью и обидой. Вряд ли сейчас можно осуждать убитую горем женщину и ждать от неё мало-мальски адекватных действий. Слава вновь взяла смартфон и попыталась позвонить Светлане, но безуспешно – номер не обслуживался. Тогда она набросала ответ в почте, тщательно подбирая фразы, стараясь не впасть в банальность, находить искренние слова утешения и поддержки. Хотя какими словами можно уменьшить горе, которое испытывает эта женщина! Дописав, она отослала послание, но сколько ни ждала, так и не получила ответа. Отправляясь в спальню, Слава ощущала некоторое раздражение и опустошённость в душе.

***

Сомов поднял лицо, отложил на край стола документ, который внимательно изучал, и кивком пригласил вошедшего присаживаться. Высокий, подтянутый мужчина в дорогом костюме подошёл к огромному столу, за которым восседал хозяин кабинета, уселся в удобное кресло напротив, пристроил на колени чёрную кожаную папку и воззрился на своего босса твёрдым взглядом глубоко посаженных тёмных глаз. Его худощавое асимметричное лицо с резкими носогубными складками казалось вырезанным из камня неумелым каменотёсом, и не выражало никаких эмоций. Олег Иванович Шмидт был правой рукой Сомова, абсолютно доверенным человеком. За глаза подчиненные называли его Адвокатом, но хотя Шмидт имел соответствующее его прозвищу удостоверение и лицензию, по сути он таковым не являлся. Скорее, эти документы служили ему охранной грамотой от сотрудников различных силовых структур, которые старались не связываться с представителями спецконтингента. А заодно и пропуском в тюремные застенки, куда изредка попадали члены команды Полковника.

– Слушай, – недовольным тоном процедил Сомов, откидываясь на спинку кресла, – что за шоу устроили там твои утырки?

Шмидт непроизвольно скривил левый угол узкого рта, так что обнажились ровные белые зубы, провёл рукой по начинающим седеть коротко-стриженным тёмным волосам и осторожно заметил:

– Насчёт шоу – не согласен. Задание-то выполнено.

– Я не об этом.

Сомов подвинул гостю документ, который изучал перед его приходом, но тот только скосил глаза на бумагу и остался сидеть в кресле.