Высшая лига убийц
Шрифт:
Немая сцена. На несколько секунд. Четверо участников стояли, не двигаясь, не произнося ни слова. Все ясно и без этого. Из переулка выйдут трое или один. Другого не дано.
Говорят, древние самураи, прежде чем вступить в бой, наблюдали его, точно сторонние зрители, в воображении. Поединок оканчивался, еще не начавшись. Блэйз стал свидетелем чего-то подобного. На мгновение ему представилось — отчего-то с высоты нескольких метров, как если бы видеокамера крепилась к одной из крыш, — как МОГЛИ БЫ развиваться события. Скоротечно, почти неуловимо. Один из парочки, стоящей позади, наступил на консервную банку. Это и послужило сигналом. Громобой — не тот, что стоял, не двигаясь,
К сожалению, все это происходило лишь в фантазии. Или где-то еще, в какой-то параллельной реальности, где время текло по-другому. Наяву же четверо стояли, не двигаясь, образовав треугольник, в центре которого находилась чуждая точка. Точка атаки. Охотник знал, что от него ждут первого хода. Если он его сделает, кто-то непременно умрет. Троуп не видел, какую степень готовности приняла парочка в тылу. Вынули ли они оружие, вооружены ли вообще?.. Неизвестно. Если попытаться обернуться, третий, прямо по курсу, схватится за пушку. Он, собственно, этого и ждал. Насмотрелся фильмов про ковбоев, не иначе. Хотел дуэли. Но если Блэйз его убьет, (он окажется быстрее, десятки покойников ничуть бы не усомнились), тыловая парочка могла сразу же начать пальбу. Кто-нибудь даже мог бы попасть.
Поэтому Громобой сделал то, что от него менее всего ждали. Метнулся вперед. К любителю вестернов. Тот, ошалев от неожиданности, — действительно, такого фортеля он не ждал, — дернулся в сторону, затем вспомнил о бластере. Но было поздно. Длинноствольное оружие как нельзя более пригодно для дальнего боя и прицельной стрельбы, однако наименее подходит для игр в ковбоев. Парень, вероятно, не учел, что его успеют изрешетить прежде, чем жердь ствола наполовину покинет кобуру.
Зато нож — другое дело. Из-за голенища. Троуп любил неортодоксальное кино. Пистолеты он оставил в покое, сейчас в них нет нужды. Те двое не станут открывать огонь, опасаясь заодно задеть товарища. Слишком уж мала дистанция между ним и чудным субъектом. В аккурат такова, чтобы пустить в дело нож. Тот самый, которым были срезаны золотые пуговицы и головы преступников, объявленных в Розыск.
Лишь сейчас Блэйз ощутил, как скромные размеры Тартароса сказывались на его гравитации. Стрелок пролетел без разгона несколько метров, ни единожды не коснувшись ногами земли. Судя по всему, это был один из наиболее продолжительных (не считая, разумеется, совершенных в невесомости) прыжков в его жизни. На своем корабле Громобой устанавливая повышенную гравитацию: от 1,2 до 1,7 g. Это помогало поддерживать форму. Флибустьеры, как правило, крайне ленивы и не будут утруждаться без причин. Свои посудины они программировали на 0,5-0,6 стандартной g.
Поэтому пират попал как кур в ощип. Ни единой возможности избежать удара. Для него гравитация Тартароса казалась обычной, возможно, немного завышенной. Троуп же чувствовал себя ловким, быстрым, полным сил. Он видел, как дрожит рука парня, тщетно пытавшаяся вытащить бластер, как в испуге распахнулись глаза бедолаги.
Он всего-то хотел, что сыграть в ковбоев, а ему подло и непредсказуемо навязали ближний бой. Длинный клинок неуклонно приближался. Острое лезвие зловеще блестело. Казалось, можно разглядеть каждую царапину, оставленную точильным камнем и... костями. Еще — это казалось совсем уж невероятным — можно унюхать резкий медный запах. Крови. Причем, понял корсар, его собственной. Понимание того, что Смерть близка, как никогда прежде, пришло неотвратимо и властно. Через парадный
Никогда.
Парень застыл, точно баран на бойне, завидевший разделочный лазер, не в силах пошевелиться... Нож вошел в его шею, раздвигая лезвием мышцы и хрящи, вспорол артерию и уперся в позвоночник. Кровь хлынула, словно из шланга — вертикальной струей. Сердце продолжало гнать кровь вкруговую, неспособное залатать прореху.
Блэйз приземлился на полусогнутые, а в следующее мгновение, почти не отдавая самому себе отчета, совершил очередной кощунственный поступок. Выдернул клинок, подспудно и бесстрастно понимая, что ТАК противник истечет кровью гораздо быстрее, за считанные секунды. Закатив глаза, флибустьер медленно клонился к земле. Руки пытались зажать рану, но удержать жизнь, слабеющую с каждым ударом сердца, не получалось. Из глотки доносилось кошмарное бульканье. Когда нож вышел из раны, Громобой разжал пальцы. Легендарный клинок бесхозно полетел под ноги.
Еще до того, как смертоносный предмет издал своим падением звонкий звук, Троуп выхватил пистолеты. Требовалось развернуться, навестись на цели, а это — трата драгоценного времени. В ситуации, когда все решают доли секунды. Кроме того, противники могли открыть суматошную стрельбу, завидев, что мишень разворачивается. Поэтому охотник предпринял то, что задумал давно, и дожидался только повода, чтобы воплотить в реальность. Даже шлифовал маневр в невесомости, но проверить на практике не выдавалось возможности. До этого дня, до настоящего момента.
Блэйз взмыл в воздух — не по горизонтали, как в прошлый раз, а по вертикали — и, оказавшись на метровой высоте (определенно, местное притяжение пришлось ему по душе), использовал согбенное тело пирата в качестве трамплина. Оттолкнулся от спины бедолаги, чем придал себе ускорение и даже некоторый крутящий момент. Оный момент, помноженный на энергию толчка, позволил развернуться в полете, не транжиря бесценные наносекунды на такие пустяки, как простаивание на земле в качестве удобной мишени. Ввинтившись в ночной мрак, он запеленговал цели и открыл огонь.
Все это время, по-видимому, пираты действительно опасались задеть товарища. Они успели достать оружие и, когда незнакомец совершил невиданный кульбит, даже сделали по выстрелу. Зеленые, обжигающе смертельные лучи невпопад впились в ночной, пронизанный солью воздух. Само собой, Громобоя они не тронули, будто опасались растратить заточенную в себе энергию на жесткое, плотное человеческое мясо. Или их отпугнули множественные шрамы, оставленные, помимо всего прочего, такими же лазерами. Мол, «не пробуйте, ребятки, мы пытались — бел толку...».
Зато пули в точности знали, что от них требуется, и, словно акулы, почуявшие кровь, помчались к целям. Выстрелы порвали тишину, как никчемную ветошь. Троуп трижды вдавил каждую гашетку, прежде чем мостовая метнулась под ноги взбесившимся псом. I Трижды стволы извергали кусочки металла в облачках пороховых газов, и трижды содрогнулись противники. Пули попали в области груди и брюшины.
Флибустьеры падали медленно, чем-то напоминая костяшки домино. Открытые рты, раскинутые руки. Пальцы рефлекторно давили на спусковые крючки. Лучи проносились в ночи. Все происходило, как в замедленном просмотре, — ни дать ни взять, время решило отойти в сторонку и перекурить. Блэйз приземлился, булыжники больно врезались в ступни. Пистолеты ни на миг не отводили от парочки черного взгляда, внутри которого затаилась спиральная нарезка. Дула курились сизым дымком.