Высшая мера любви: Такая Как Ты
Шрифт:
Как хорошо, что мы сейчас курим кальян и целуемся… Как хорошо, что их нет. Той женщины и того мужчины. А есть мы… И какие же мы, Господи, ду-ра-ки…
Когда-нибудь
Когда-нибудь я полюблю одиночество и эти ночные прогулки, когда я говорю себе: «Как хорошо побыть с собой наедине…» И так действительно легко и хорошо, что хочется повеситься… когда-нибудь…
Когда-нибудь я полюблю одиночество и молчаливые разговоры с котом. Когда-нибудь я научусь наслаждаться размеренным укладом бессмыслицы, которую мы так трепетно
Когда-нибудь я полюблю одиночество и равнодушие сухих губ к несуществующим прикосновениям. Когда-нибудь я перестану ощущать аромат мертвых цветов, срезанных для меня, которые пора выбросить из вазы… когда-нибудь…
Когда-нибудь я полюблю одиночество и не разучусь верить, что мне все-таки будет кому рассказать об этом.
Вместе
…Вряд ли когда-нибудь мы будем счастливы вместе. Но я надеюсь, что, может, не будем несчастны…
– Сядем в машину и врубим любимые песни, чтобы умчаться из города…
– Если нечасто…
– Выберем точку на карте, отмерим линейкой путь.
– Уф-ф, маршрут получился!
– Но что нам мешает?
– Визы, работа и вязкая быта колейка… Может, по телику спорт и клубничного чаю?
– К черту! С тобой проспим все музеи Европы, зори, закаты и дождь на Монмартре в апреле!
– Ну, а с твоей неуемной энергией лопнуть сможем мы раньше, чем в тундре начнутся метели…
– Может быть, в Киев на поезде… Визы не надо. На выходные. Гулять, целоваться безбожно… Номер в гостинице. Может быть, хочется в Прагу?
– Мне never mind. Но ехать без бабок так сложно…
– Это смешно! Я не требую злата, и шелка, и гобеленов на стенах отеля, а впрочем…
– Не потрясай перед носом пустой кошелкой. Лучше работай, чтоб быт был надежен и прочен. Деньги… Они любят счет. Вот накопим прилично: выберем месяц, все бросим, махнем на Карибы. Будет наш отдых по высшему классу отличным: томный гарсон и на блюде заморские рыбы…
– Я не хочу через год, через два, через десять! Знаешь, возможно, меня тогда просто не будет…
– Не начинай – я же знаю мотив этих песен. Все! Замолчи! Спать пора. День был долог и труден.
…Ты засыпаешь, а я все пою свои песни. Падают звезды. И кажется, что не напрасно. Вряд ли когда-нибудь мы будем счастливы вместе. Но я надеюсь, что, может, не будем несчастны…
Сто пятьдесят тысяч собачьих лет
Тебе еще двадцать шесть. Несколько седых волос закралось в твои кудри. И я знаю наперечет все твои морщинки.
А мне сто пятьдесят тысяч собачьих лет, у меня кошачьи усы, маленькие крепкие клыки и кривой дымчатый хвост.
Мы – семья. Только ты все время на работе. А я торчу в форточке, болтаю по телефону и грызу колпачки шариковых ручек.
Ты – ветеринар. А я – то, что ты изобрел в прошлом году. Ты устал от хомяков. А я хочу заниматься любовью на лепестках роз.
Вчера ты разбил очки и теперь совсем не видишь меня. А я выбросила твой слуховой аппарат в форточку еще за сто пятьдесят лет до нашего знакомства.
Ты
…Тебе еще двадцать шесть. И я знаю наперечет все твои морщинки.
Человек. Самоликвидация
Пригласи меня на кофе. Я буду молчать и улыбаться.
А лучше на красное сухое южноафриканское. Я буду улыбаться и облизывать сочные губы ненавязчиво, чтобы не спугнуть твои трепетные желания, которых, возможно, и нет. Ненавязчиво, чтобы потом не обвинять себя, что я доминирующий альфа-самец и тебе рядом страшно, тесно и неуютно.
Мир рушится в моих руках. Я спешу, хоть не умею, спастись и спасти заодно тебя. Ведь ты – мужчина, слабое существо, и в анализе твоей спермограммы я упорно ищу хоть что-то живое, способное на зачатие новой жизни.
Тихо. Тихо. Я буду молчать. Я прикинусь извечной дурой. Ну, беги ко мне, мой первозданный, обгоняй твоих неподвижных собратьев, выиграй эту гонку, где я пред тобой стою на коленях, заламываю руки и прошу тебя просто быть.
Ну же… Ну же… Я уже намекаю на кофе. Я пишу тебе глупую смс-ку. Я строчу тебе страстный е-мейл. Я в нем адрес кафе указала. Я одна против сильной Природы, запустившей свою программу саморегуляции видов. Я прошу у Вселенной отсрочки, обещаю легко и срочно выдать дочку, верить в удачу, подавать в переходах на счастье. Это счастье же продавать, как и прежде писать о нем в книгах, издавать, тиражировать, множить. Пир во время чумы… Как похоже. Карнавал неликвидных товаров. Даром. Даром берите же, даром… мои крепкие тройки с тугими сосками… Я сжимаю тебя тисками. Сознаю, я – бракованный экземпляр, не желающий раствориться в Интернете, лазарете, клозете, бездонном свете медитаций, в искусственном свете искусства…
Меня мама нашла не в капусте. Моя мама кричала, когда кончала. Моя мама кричала, когда рожала. Ей не было без меня причала…
Милый, пригласи же меня на кофе. Я хочу размножить твой профиль, но не сканером и не ксероксом. По старинке хочу в вереске целоваться до губ опухших. Ниже, глубже, смелее, пуще… Милый…
Да пошел бы ты к черту, безмозглый дурак!
…Пунктир…
Я звоню тебе на мобильный всегда как деловому партнеру:
– Ты еще на работе?
– Конечно, да.
Повисает пауза. Не бывает споров.
– Что желаешь на ужин?
– Реши сама.
– К десяти придешь?
– Как обычно, буду.
А в сетях телефонных живет зима и по капле выхаркивает простуду.
– Это просто помехи.
– Я слышу. Пока.
Я пытаюсь, но комом чувства. Тиражированные застряли слова: «Ты мне нужен» сказать – непростое искусство. Мне хотелось бы выдохнуть «я хочу». Это так естественно и правдиво. Но душу, как красную саранчу, вырывающиеся позывы. Не куплю свечей, не зажгу сандал, не поставлю в вазу букеты лилий, не возьму билет, не уйду на вокзал… Я – пунктир, а была генератором линий… Я – пунктир. Разорванная в мечтах, разделенная болью на страх и жалость, перерубленная в плечах, в позвоночном столбе.