Высшая мера
Шрифт:
– Да!
– заорал Кандауров.
– Но это не всегда так будет, Володя! Это не продлится слишком долго! Дай немного времени!
– Бери, - сказал Апыхтин с равнодушием в голосе. Он знал, что это вот спокойное, усталое, снисходительное равнодушие заденет Кандаурова сильнее всего, тот поймет, что в него просто не верят, его не берут в расчет.
– Бей, Володя, бей… Я все стерплю… Но из этих отморозков я буду вытаскивать жизнь по одной жиле! Понимаешь, по жилке!
– Можно и так, - согласился Апыхтин.
– Пока, Костя! Приеду - позвоню.
– И повесил трубку.
Когда на следующее утро Юферев приблизился к своей конторе, из серого «мерседеса» ему навстречу вышел Кандауров - в светлом пиджаке, светлых брюках и в кожаных плетеных туфлях. Во всем его облике была легкость, порывистость, готовность немедленно куда-то мчаться, преодолевать препятствия и одерживать победы.
– Привет, капитан!
– Он по касательной приблизился к Юфереву и на ходу пожал ему руку.
– Привет, Костя.
– Юферев настороженно покосился на Кандаурова.
– Что хорошего в жизни?
– Звонил Апыхтин.
– И что?
– Послал.
– Правильно сделал. Откуда звонил?
– С Кипра.
– Понятно, - Юферев озадаченно склонил голову набок.
– Хорошая была слышимость?
– Как с соседней улицы.
– Понятно. Когда грозится приехать?
– Говорит, побудет еще несколько дней на солнышке.
– То есть он и сам вроде бы не знает точной даты приезда?
– Вроде того, - Кандауров недоумевающе посмотрел на Юферева.
– А что, это важно, приедет он сегодня вечером или завтра утром?
– Обычно, когда люди едут за рубеж, у них уже есть обратный билет на определенный рейс.
– Может быть, это не касается банкиров?
– Как я понимаю, есть разговор?
– Юферев открыл дверь, пропустил вперед Кандаурова и следом вошел сам.
– Есть.
– Кандауров сел в кресло у окна, закинул ногу на ногу, подождал, пока и Юферев усядется за свой стол.
– Говоришь, Апыхтин послал тебя подальше?
– Не то чтобы послал… Дал понять, что я не тот человек, за которого принимал меня раньше. Разочаровался. Прозрел. Что-то примерно в этом смысле.
– Кандауров поднялся, подошел к окну, отбросил штору в сторону, распахнул раму.
– Какие новости, капитан? Поделись тайнами!
– Нет, Костя.
– Юферев помолчал, потом подошел к окну и задернул штору.
– Не поделюсь.
– Почему?
– Не умеешь ты с тайнами обращаться. Тайна - опасное оружие, когда оно в крепких руках, но стоит этому оружию попасть в руки дурные и бестолковые, оно тут же превращается в труху. Или же оборачивается против того, кто им владеет. Недавно мы с тобой имели возможность убедиться в этом.
– И какую же ты мне тайну выдал?
– На щечке родинка.
– Юферев в упор посмотрел на Кандаурова.
– Как только я сказал тебе про эту родинку, наутро появился труп.
– Виноват, - Кандауров развел руки в стороны.
– Виноват, Саша. Но жизнь продолжается… Слышал я вчера твои показания по телевизору.
– Это были не показания. Показания - что-то совершенно другое.
–
– Ни за что, Костя. Раскрутка - не по твоей части.
– Я буду ее беречь, как… Как не знаю что. Без тебя слова не произнесу!
– Нет, Костя. Но кое-чем могу поделиться, - неожиданно произнес Юферев, вспомнив: есть у него нечто такое, что можно без большого риска показать Кандаурову. Он вынул из папки небольшой целлофановый конверт со сторублевкой, которую изъял у продавщицы.
– Смотри.
– Он положил конверт на стол. Кандауров осторожно приблизился к столу и склонился над конвертом. Некоторое время рассматривал его, не решаясь прикоснуться, потом поднял глаза на Юферева.
– Что это?
– спросил он.
– Сотня.
– Вижу, что сотня, а какой в ней смысл?
– Она побывала в руках убийцы.
– Точно?!
– восхитился Кандауров.
– Да.
– Как же ты сумел, Саша?
– Работаем, - не мог не улыбнуться Юферев, видя, с каким восторгом уставился на него Кандауров.
– Значит, на ней есть его отпечатки?
– Отпечатков у меня полная папка. Я же тебе говорил.
– Да, было дело, - согласился Кандауров - до него начало доходить, что сотня в прозрачном конверте никак не поможет ему выйти на убийцу.
– Ну и что эта сотня?
– спросил он уже разочарованно.
– Куда ее можно засунуть?
– Эта сотня побывала в руках убийцы, - терпеливо повторил Юферев.
– Тот вынул ее из пачки таких же и отдал продавщице - расплатился за пиво. Продавщица видела у него целую пачку. Да он и не скрывал, наоборот, выставлял напоказ.
– Ну?
– настороженно кивнул Кандауров.
– Он расплачивается сотнями, которые еще не были в употреблении. Пачка совершенно новых сотен. Номера идут подряд. И индексы на всех купюрах одинаковы.
– Такие деньги можно получить только в банке, - сказал Кандауров.
– Правильно. Скажу больше - эти деньги выданы в банке Апыхтина.
– Кому?
– Они не знают. Выдали - и все. Во всяком случае, так меня заверили.
– Как же нам на него выйти?
– Способ один - схватить его за руку, когда он будет расплачиваться деньгами этой серии, - Юферев постучал пальцем по целлофановому конверту.
– Не понял?
– Повторяю для тупых… Схватить или узнать его можно только в момент расплаты.
– Но это невозможно!
– Почему?
– Юферев передернул плечами.
– Вполне.
– Не тяни, капитан! Ты же видишь, что я весь горю от страсти и нетерпения!
– Вся душа моя пылает, вся душа моя горит, - усмехнулся Юферев. Он, похоже, сам наслаждался разговором, поскольку только сейчас, когда Кандауров был в кабинете, пришла ему в голову мысль простая и ясная.
– Значит, так… Если женщину, на которую мы с тобой вышли в ресторане «Пуп Земли», утром нашли мертвой, то это говорит о том, что наше с ней общение кто-то засек, кто-то увидел и сделал свои поганые выводы.