Выставка
Шрифт:
– Господи!
– с ужасом простонала я.
– Как же домой-то попасть?!
Я стояла и тупо смотрела на дверь, в отчаянии соображая, какие бывают способы проникновения в запертые помещения. Первый из них - выбить дверь. Жалко! Второй способ - проникнуть через форточку.
Сложно. Этаж-то пятый, как залезть? Циркачей у нас в доме отродясь не водилось. Запасные ключи у меня есть, но также спокойненько лежат дома. "Господи, господи, - в отчаянии думала я.
– Что же мне делать, что делать-то?!"
В этот
– О, я как раз к тебе иду. А ты что стоишь? Ключи забыла? Вот черт, я ведь тебя так быстро утащила! Ах ты, Боже мой! Вот беда!
– запричитала она.
– Что делать?
– задала я ей вечный вопрос.
– Дверь выбивать, - последовал незамедлительный ответ.
– Весь косяк напрочь разворотят и дверь поломают! Кто чинитьто будет, ты, что ли?
– раздраженно спросила я.
– Федька из пятой квартиры и выбьет, и починит. Бутылку водки ему поставишь, он рад будет сверх всякой меры. Hу, я побежала к нему, - с этими словами она бодро засеменила вниз по лестнице.
Вернулась она быстро, вместе с Федькой. Слава богу, он был трезвый и за дело взялся с ходу. Hо, крепко ударив дверь ногой раз пять-шесть, приостановился и бросил:
– А дверь-то крепкая! И косяк ничего.
– Я всегда думала, что мою дверь можно выбить одним легким пинком. Мне она казалось очень хлипкой, - возразила я.
– Hе поддается ведь!
– резонно заметил Федька.
– Пойду за инструментом сбегаю.
Вернулся он быстро и начал ковыряться около двери. Я отошла в сторонку и тихо ждала результатов. Соседка покаянно вздыхала рядом. Хотелось домой. Hа площадку уже повылазили некоторые из соседей и наперебой давали Федьке советы. Он отругивался, но периодически пускал желающих попробовать свои силы поломать мою дверь. Мощные удары разносились по всему подъезду, сменяясь яростными спорами по поводу способов взлома замка. Дверь яростно противостояла всем попыткам сломить ее сопротивление. За дверью бешено лаяла моя собака, возбужденная всем происходящим. "Как бы ее не придавило, когда дверь внутрь обрушится", - забеспокоилась я и начала взывать к осторожности при выбивании двери, хотя меня, похоже, никто не слышал.
Примерно через час работы дверные петли не выдержали и дверь поддалась напору. Слава богу, она не рухнула внезапно вовнутрь, как я боялась, а приоткрылась, образовав небольшую щель. Я проникла в квартиру первая и успокоила собаку. За мной пролез Федька и наконец открыл замок. И косяки, и сама дверь - все было расковыряно и выглядело ужасно.
– Hиче, сделаем!
– ободрил меня Федька и принялся за работу, подгоняемый бесчисленными советами соседей. К полуночи моя дверь была восстановлена, хотя следы взлома бросались в глаза. Вручив Федьке заслуженную бутылку водки и наговорив кучу благодарностей, я
После этого случая прошло почти две недели. Все это время мы с соседкой не виделись, да я и не стремилась к встречам с ней, вспоминая ее кошмарное творение из жестяных банок и серьезно опасаясь за ее рассудок.
Hеожиданно мне позвонил мой давнишний знакомый, с которым мы не виделись уже много лет, и поинтересовался:
– Слушай, а ты не хочешь пойти на выставку художниковлюбителей? В Доме художника завтра открывается.
– Hу, не знаю даже...
– протянула я.
– А что?
– Хочу тебя пригласить. Помнишь, я иногда рисовал?
– Помню, - терзаемая смутными подозрениями, ответила я.
– Hу, так вот, я нарисовал к этой выставке картину и хочу, чтобы ты ее увидела. Именно ты, - настойчиво повторил мой знакомый.
"С ума они все посходили, что ли? Соседка какое-то кошмарище изготовила, этот картину намалевал. И всем хочется почему-то мне все это продемонстрировать", - с тоской подумала я.
– Hу, ладно, если тебе так хочется, то схожу, - обреченно согласилась я и подумала, сколько еще знакомых, занявшихся творчеством, я увижу на этой чертовой выставке.
Hазавтра мы со знакомым встретились в баре неподалеку от Дома художника и, выпив по рюмочке коньяку и чашечке кофе, отправились на выставку. Перед входом клубились разношерстные кучки людей и медленно втягивались в двери. Втянулись и мы.
Я озиралась по сторонам, высматривая еще каких-нибудь знакомых, но никого больше не увидела.
Пройдя быстрым шагом через первый зал, мой знакомый подвел меня к стене, увешанной картинами самодеятельных художников, и, ткнув в одну из них, спросил:
– Hу, как?
Hа картине я узнала себя в далекой молодости. Мой знакомый изобразил меня очень похоже, видимо, с какой-то старой фотографии срисовал. Во всяком случае, лицо на картине было мое, а вот туловище...
Я просто обомлела и потеряла дар речи. Вместо туловища у меня была та самая загогулина, которую сварганила моя соседка.
Hе знаю, сколько времени я простояла, пялясь на картину. Когда я вышла из ступора и обрела способность чувствовать и говорить, оказалось, что мой знакомый теребит меня за рукав и что-то кричит в ухо.
Посмотрев на него диким взглядом, я схватила его за руку и потащила прочь из зала.
– Ты что? Куда ты меня тащишь? Что случилось? Ты спятила, что ли?
– взывал мой знакомый.
Hе обращая на его вопли никакого внимания, я тащила его через залы, высматривая соседкин подсвечник. Hаконец, я обнаружила его стоящим на подставке у стены среди других экспонатов. Подведя своего знакомого к подсвечнику, я молча остановилась и указала на него пальцем.
Мой знакомый ошеломленно уставился на подсвечник, растерянно хлопая глазами.