Выстрел в будущее

Субботин Семён

Рядом со стендом прибит старомодный ростомер в виде жирафа, на котором стоят ежегодные отметки, любовно написанные чьей-то рукой. Мои догадки насчёт возраста подтверждаются, ребёнку сейчас действительно минимум восемь лет.

В углу комнаты моё внимание привлекает редкая и оттого очень примечательная вещь: детская ударная установка в виде Микки Мауса. Хромированная окантовка по бокам на ней блестит новизной, а длинные барабанные палочки свисают сбоку на закреплённом чёрном шнурке.

– Крутая штука, скажи ведь? Родители подарили мне всего год назад… Когда у нас всё ещё было хорошо, – мальчик

соскочил с кровати и прошёл сквозь меня прямо к музыкальному инструменту.

В тот самый момент, буквально на одну секунду, я почувствовал всю концентрацию боли и страданий в маленьком теле этого ребёнка. При том, что прямо сейчас он с довольным видом усаживается на сиденье установки и вопросительно смотрит на меня. Родительские крики совсем отдалились и исчезли, видимо, они предпочли продолжить ругань где-то подальше от подслушивающего сына.

– Хочешь я тебе что-то сыграю? Мама говорит, что это у меня неплохо получается. Я много тренировался с дядей Чаком, чтобы попадать в ритм и слышать разные тональности, – Дональд взял в руки длинные палочки и даже смог покрутить их между пальцами, как будто давно и успешно даёт концерты в своём родном штате.

– Конечно… Сыграй свою любимую мелодию. Мне много что нравится из музыкальных направлений, не буду особо привередничать, – я всё ещё находился в полной прострации, но всё-таки улыбнулся мальчишке в ответ.

Если у меня и был шок от своего внезапного перемещения из больничной палаты в глубинке России в детскую комнату американского пацана, то каково интересно было ему в такой ситуации? Почему я его прекрасно понимаю и сам говорю по-английски без запинки, хотя раньше едва мог читать со словарём? Жив ли я вообще или это своего рода чистилище для застрявших между адом и раем в ожидании последнего суда? Куча вопросов в голове появлялись быстро и копились в очередь, ожидая логичного ответа, который пока что даже не предвиделся.

Хозяин комнаты с деловым видом принял мой неопределённый заказ, что-то недолго прокрутил в собственных мыслях и решился.

Ритм мелодии, которую он принялся исполнять, показался мне очень знакомым. Послушав ещё несколько секунд, я даже начинаю вспоминать слова этой песни и тихонько подпевать юному музыканту:

“Лишь вчера

Жизнь была беспечна и добра,

Мне забыть о том пришла пора,

Но всё же верю во вчера”.

– Ты знаешь “Битлов”? – после моего комментария Дональд перестал играть и удивлённо уставился на меня.

– Я тебе больше скажу: весь мир их знает. Это же настоящая нестареющая классика! – я был приятно удивлён этим парнишкой, его музыкальным вкусом и такими познаниями.

– Ты, наверное, шутишь? Этой песне максимум лет десять, – чуть хихикнув, парень продолжил свою работу барабанными палочками.

Каждую минуту в этом странном месте меня поджидала одна выбивающая почву из-под ног новость за другой. Ещё раз осматриваюсь вокруг и теперь наконец-то замечаю детали, которые при первичном осмотре от меня ускользнули. Новенький глянцевый плакат с символикой австралийской группы AC/DC, на котором крупным шрифтом была напечатана цифра 1975, а чуть ниже находился календарь, разбитый по месяцам и неделям.

– Извини, ты можешь пока что перестать играть? Какой сейчас год, Дональд? –

к моей общей растерянности добавился ещё один страх – боязнь неизведанного и чуждого.

– В смысле какой? Семьдесят пятый, если я ничего не проспал за одну ночь, – парнишка останавливается и вновь с удивлением смотрит на меня.

– Чертовщина какая-то… Как это вообще возможно…– голова начинает кружиться ещё сильней и я вынужден присесть на край кровати, боясь рухнуть прямо на пол комнаты.

– Что с тобой, Бадди? Тебе очень плохо? – он подошёл ко мне поближе и встал напротив, держа руки в замок за спиной.

– Ты знаешь… Я почти ничего не помню и совсем ничего не понимаю. Меня не должно быть здесь и не должно быть это время. Я родился только через десять лет, причём это было совершенно в другой стране, – боль в висках мгновенно усиливается и я вынужденно ненадолго замолкаю.

– Но ты здесь есть, прямо здесь и сейчас. Я вижу тебя и разговариваю с тобой, это не иллюзия и не какой-то фокус. Останься хотя бы на несколько часов, я тебя очень прошу, – кажется, что его голубые глаза смотрят мне прямо в душу.

– Хорошо… Я всё равно не знаю, что мне больше делать, – я ощущал себя вполне живым, но изрядно потрёпанным внутри, видимо, это были физические последствия непрошенного перемещения во времени и пространстве.

– Знаешь, почему мама с папой сегодня так громко ругаются? – детская непосредственность и умение резко сменить тему разговора, как же я им всегда завидовал.

– Нет, расскажи. Для этого может быть сотня причин и поводов, слишком много вариантов, чтоб просто угадать.

– У нас в семье причина для этого всегда одна. Папа снова заложил за воротник, пропил почти все деньги, которые даже не донёс до дома. Но в этот раз маме это надоело и она выкинула всю его оружейную коллекцию прямо в озеро, представляешь себе? – парнишка, видимо, посчитал, что эта история довольно забавная, потому искренне рассмеялся.

– Так было всегда?

– Нет, но после рождения моей сестрёнки Ким они стали ссориться гораздо чаще. Денег постоянно не хватает, но мама всё равно очень старается для нас, – смех затих и искры в его глазах резко угасли.

– А твой отец? Он с тобой совсем не играет и не общается? – решив отложить свои вопросы на потом, я переключил всё внимание на собеседника.

– Несколько раз брал с собой на местные вечеринки.

В трейлерном парке, где живут несколько его друзей, они ставят пустые жестяные банки из-под пива и садят из ружей по ним по очереди. Даже мне давал пострелять из пистолета… Правда в том, что я ни разу так и не попал, – по мальчику было видно, что эта тема ему вовсе неприятна.

– Это не страшно, что у тебя что-то не получается. Мне уже тридцать семь лет, а я до сих пор много чего не умею, – я попытался приободрить его своим личным примером на сравнении.

– Папины друзья долго надо мной смеялись… Говорили, что я такой хилый и немощный, как маленькая девчонка, – Дональд присел рядом со мной на кровать, его глаза слегка заблестели от выступивших на них солёных капель.

– У тебя много других талантов и целая жизнь впереди, а они так и останутся ничтожествами из маленького городка. Никогда не позволяй себе расстраиваться из-за таких людей.