Выстрел в зеркало

Романов Виталий Евгеньевич

Крубарское сиденье оказалось весьма комфортным. Оно подстраивалось под форму человеческого тела, причем из шаровидного основания потихоньку вырастала спинка. Кресло действовало адаптивно, оно словно чувствовало – удобно хозяину или нет. При необходимости высота и наклон спинки менялись. Возможно, именно поэтому Фанг Ли до сих пор оставался на месте, не упав на пол.

Люди так и не решили, что делать с мертвым командиром китайского спецназа. Фанг Ли сидел неподалеку от центрального пульта, лицом к прозрачной стене, сквозь которую были видны звезды. Дырка на виске давно перестала

«мокрить», кровь свернулась, почернела. Но только издали могло показаться, что человек в кресле спит. Слишком уж неестественной была поза Фанг Ли.

Майор Казаков по-прежнему не нашел ответа на вопрос, терялся в догадках: почему застрелился китаец? Возможно, именно потому он приказал не трогать мертвого. Не двигать его с места, не отнести в другое помещение. Все спецназовцы имели хорошо тренированную нервную систему – инструкторы в разных странах говорили на различных языках, но действовали примерно схожими методами. Потому присутствие мертвого Фанг Ли никого не задевало. Тело китайца почему-то не разлагалось, неприятного запаха не было. Никто из людей в обморок не падал и не просился «на свежий воздух».

Именно потому все выглядело так, словно на пульте дежурили трое: Олег Мясников, Джереми Ховардс и мертвый Фанг Ли. Русский капитан подремывал вполглаза, присматривая и за входом в помещение, и за сотоварищем. Американский солдат, занявший место возле центрального пульта, рассказывал одну историю за другой.

Людоед почти не слушал его, стараясь расслабиться не только физически, но и морально. Отдых был необходим. Для того, чтоб в нужный момент собраться и выплеснуть энергию. Если потребуется. Чужая речь вливалась в одно ухо, плавно и неспешно текла через мозг капитана и выскальзывала наружу, так и не затронув сознание русского офицера.

Американец что-то говорил про отпуск, дорогу через границу, от Сан-Диего до Калифорнии, лодки и море. Про рыб, Калифорнийский залив и коварный характер Тихого океана. Людоед начал задремывать, увидел перед собой огромную рыбину, случайно застрявшую в узком заливе. Она била хвостом, разевала пасть, показывала огромные зубы. Вертелась с боку на бок, но никак не могла освободиться из плена…

Капитан встряхнулся, зевнул. Протер глаза. Американец продолжал рассказывать историю о том, как вместе с сыном выходил в море в прошлый отпуск, а Людоед смотрел на солдата, и в голове бился какой-то тревожный сигнал. «Вспомни! Вспомни! Вспомни!»

Мясников отогнал предательскую дрему, заставил мозг включиться, заработать «на полных оборотах». Вспомни, капитан! Вспомни! Это очень важно!

Что он говорил? Олег внимательно посмотрел на коллегу. Словно по движениям губ и языка можно было угадать не только то, что произнесено сейчас, но и то, что растворилось в воздухе десять минут назад. Или двадцать? Людоед напрягся. Где-то на уровне подсознания бился крик: «Вспомни! Олег! Ну вспомни же!!! Это очень важно!»

А человек никак не мог понять: что именно должно было вновь пройти через его мозг, но уже на сознательном уровне… Он разозлился на себя, но ничего путного не смог выцепить из памяти.

– Стоп! – хлопнул

ладонью по колену русский капитан. – Погоди, Джереми! О чем ты рассказывал перед этим?

– О том, как мы с сыном чуть не погибли в Тихом океане, – тут же «дал задний ход» американец. Кажется, он готов был начать все по новой. – Представляешь, я тебе уже говорил, у океана очень сволочной характер. Он только называется Тихим. А на самом деле, когда подует ветер…

– Стоп! – снова перебил его Олег. – Ты извини, Джереми. Давай еще назад. Что ты рассказывал до того?

Американец сбился, посмотрел на русского офицера не то обиженно, не то удивленно. Напрягся, пытаясь вспомнить…

– Ну… Много рассказывал. Разное… Про сына рассказывал. Он у меня в школе учится, большой уже. Вот я тебе и говорил. Учителя хвалят.

– Да! – нетерпеливо произнес Людоед. – Поздравляю. Очень хороший мальчик.

– Я тебе и говорил! – «тюлень» энергично взмахнул руками. Было видно, что он гордится сыном, а потому не поленится повторить все еще раз. Так, что Мясников заснет снова. – Ну вот, я про учителей разных говорил. Про географию, парню про страны разные нравится слушать, про загадки древних цивилизаций. Да! И еше говорил: смешно, у меня пацан несколько лет тарелками этими долбаными интересовался. Вырезки про них собирал.

– Так-так! – Мясников выпрямился в кресле, словно пружина на боевом взводе.

Капитан понял: «Оно самое!» И некий тонкий голосок внутри не просто кричал, бился в истерике: «Оно! Оно! Оно!»

– Я над ним всегда смеялся, – продолжал американец. – Ну, не то чтоб совсем смеялся. Так, подшучивал. Вот ведь жизнь, а? Никогда в эти дурацкие летающие тарелки не верил! А она, сволочь, взяла и выкрала нас! Точнее, нас выкрала не тарелка, а шар! Шар. Так вот, представь! Совсем незадолго до этого сын мне показывал распечатку. Он на каком-то сайте, где новости публикуют, нашел. А на принтер – чтоб, значит, мне показать. Уж так из-за этого случая распереживался, руки чуть ли не тряслись…

– Что там было? – Мясников смотрел на Ховардса, будто удав на кролика.

– Дак там как раз про такой же шар и рассказывалось! – с жаром воскликнул Джереми. – Ты что, забыл?! Я ж тебе говорил! Ты еще улыбнулся, покивал. Ты что, Олег? Совсем недавно я говорил! Шар! Точно такой же, как тот, внутри которого мы сейчас. Крубарский. В 2004 году он потерпел аварию в Китае. Его видели сотни человек. Вот сын и распечатал мне заметку, а я ему не поверил. Ну и жизнь, а? Тогда не поверил. Теперь сам в таком же шаре летаю! Сын был бы в восторге, если б узнал.

– Такой же шар в 2004 году потерпел аварию в Китае? – попробовал уточнить Олег Мясников. Кровь гулко стучала в висках. – А подробности не помнишь?

– Помню! – отмахнулся Джереми. – У меня, знаешь, с памятью – полный порядок. Нас ведь не только стрелять учат. Работать головой тоже надо, вот так вот! А у меня память – фотографическая. Что увижу, в смысле текст – могу закрыть глаза, снова его увидеть. Целиком. И прочесть, будто лист передо мной.

– Прочти! – не то попросил, не то приказал капитан Мясников.