Выстрелы с той стороны
Шрифт:
Чтобы привыкнуть к питерскому климату, родиться нужно… нет, не поможет, и это не поможет, и в самом Питере тоже не поможет. Не для того Петр вытаскивал все это "из топи блат", чтобы кто-то мог привыкнуть, не для того климат и архитекторы в припадке вдохновения породили питерский "поперечень" — холодный влажный ветер, который всегда дует поперек, куда бы ты ни шел.
Особенно осенью. Особенно на закате октября, когда все уже облетело и пожухло, когда отзвенело бабье лето золотом листвы и серебром заморозков…
Эней перебирал в памяти другие города, принадлежащие
Нет. Только не Копенгаген…
И верно, не годится. Там теплее. И в Амстердаме теплее. Так — только здесь.
Вымученный город. Придуманный. Как тут живут? И зачем? Зачем он сам сюда приперся и привел команду? Потому что или здесь, или в Москве. А Москва — это непротык от милиции и СБ. И вообще — не любил Эней Москву…
В общем, к тому моменту, когда он — не проверяясь, между прочим, что может быть добропорядочнее тихого частного детектива, идущего на прием к хорошему психиатру? — добрался до клиники, его душевное расстройство грозило перерасти в шторм.
Он шёл в основном затем, чтобы высказать свою искреннюю благодарность за правильное лекарство, сообщить об итогах проверки и положительном решении штаба и распрощаться, переключив Давидюка на Костю. Больше он ни на что не рассчитывал и ничего не хотел. В эффективность психотерапии не верил. Страдание окончательно прекратится только когда исчезнет память о Мэй, а он скорее расстанется с жизнью, чем с этой памятью.
Приёмная наводила на мысли об операции. Был какой-то рассказ, где удаляли воспоминания. Хорошо быть программой, ура. Эней оплатил заранее заказанный талон, вошел в кабинет, ответил на рукопожатие Давидюка.
— Тонус повысился, — отметил врач. — Как насчет нежелательной соматики? Трудностей с дыханием, усталости и всего такого?
Эней подумал.
— Усталость есть, но я много работаю, так что… А одышка прошла. И сонливость тоже. В общем-то, я чувствую себя вполне здоровым… и не думаю, что вы можете помочь мне чем-то ещё. Я пришёл просто поблагодарить и поговорить насчет вашей просьбы, высказанной моему другу. В общем, вы нам подходите. Вот контактный адрес электронной почты, запомните его… — Эней потянул доктору свой комм с набранным адресом. — Не записывайте и не заносите в память комма, он простой. Ваш рабочий псевдо — Эван. Псевдо человека, с которым вы будете контактировать — Дориан.
— Ну, раз вы уже оплатили мои пятьдесят минут, скорый уход из моего кабинета будет выглядеть подозрительно. Давайте, что ли, хоть полчасика попьём чаю и просто поговорим.
Прием нехитрый и даже полному невежде очевидный — но не выбегать же из кабинета… Тем более, что чай — не кола в жестянке, а деловую часть и правда нужно обсудить.
— Хорошо.
— Мне хотелось бы, — Давидюк повел ладонью, включая подсоединенный к компьютеру чайник. Коробка с пакетиками словно сама прыгнула с полки в руки — может быть, там тоже не без электроники? — уяснить свое место в качестве… бойскаута. Что я должен буду делать? Выбирайте чашку.
Чашек на полке было — как на выставке. Детские, с мордахами зверят и героями
— Я не знаю, — сказал он, и это почти было правдой, — что именно вам предложат. Самое естественное — использовать вас как узел связи, но могут быть и другие соображения. Кроме того, нам потребуются врачи… к которым можно обратиться неофициально. Но не криминальные врачи, порядочные люди. Медперсонал, интерны… медицинские чиновники… Словом, возможно, вашим первым заданием будет поиск сотрудников для организации в медицинской среде. Ну и самое главное. Если начнутся беспорядки — цель организации не дать им превратиться в полный бардак, а для этого нужно заранее расставить своих людей на нужные посты. В том числе и в здравотдел. Связь и кадры, доктор. Скорее всего, связь и кадры. Вам бессмысленно поручать что-либо иное.
Были и ещё соображения. Игорь каменно уверен, что как минимум половина срывов в старом подполье объяснялась тем, что проверка на профпригодность производилась на глазок. Ну а уж за состоянием тех, кто не проявлял дискомфорта, и подавно никто не следил. Но об этом пока рано…
Интересно, как с этим решают на другой стороне — у них ведь, наверняка, похожие проблемы… А впрочем, у них и штатные душеведы есть. Должны быть.
— Хорошо, — сказал Давидюк. — Я рад, что вы доверяете мне как человеку.
— Я вам и как специалисту доверяю, — Эней решил не тянуть кота за хвост. — Ваше лекарство очень помогло, спасибо. Я уже не пол-человека. Только… — он не знал, что еще сказать, и отхлебнул чаю, чтобы получить время на раздумья. Ладно, давайте начистоту, доктор. — Только я не думаю, что мне стоит избавляться от… всего остального.
Это, видимо, было стандартное возражение. Доктор просто наклонил голову к плечу.
— Если вы свалитесь снова, — сказал он, — рецидив будет куда более жестоким. А вы свалитесь неизбежно. Потому что гибель вашей жены — не причина болезни, Андрей. Она — триггер, последняя соломинка. А до этого были центнеры другого груза. И эти центнеры можно снять.
— Вы меня неправильно поняли, доктор. Я вам верю, что можно. Я не знаю, стоит ли. У меня, — Эней задумался на минуту, — производственная дилемма. Я видел людей, которые начинали не хуже, чем я. Наверное, даже лучше. И эти люди, доктор, очень меня напугали. Главным образом тем, что расстояние от них до меня — всего несколько шагов. И один такой шаг я уже сделал. — Он поставил чашку на подставку, положил руку сверху — тепло почти не ощущалось. — Пока мне… неудобно, я помню обо всём, о чём мне нужно помнить.