Выйти из боя. Гексалогия
Шрифт:
Катя отогнала машину чуть левее. Впереди автоматчики ковыряли неглубокую траншею.
Торчать неподвижно под открытым небом было страшно. От города по-прежнему доносилась канонада.
— Слушай, налетят ведь, а? — Катя поерзала на продавленном сиденье.
Сапер, осторожно повернув голову, жестом показал, что нужно слушать воздух.
Катя морщилась: слушай не слушай, а деться здесь некуда. Вперед бы проскочить. Времени в обрез. Вернее, времени уже совсем нет.
— Мотя, давай сюда.
Военфельдшер спрыгнула из кузова.
— Что,
— Угу. Давай-ка те ящики к машине перенесем.
— Зачем?
— Ну, обещают покормить. Столы импровизированные устроим. Раз уж все равно ждать.
Автоматчики на двух женщин, отволокших к машине пустые ящики из-под мин, внимания не обратили.
— Садись, Матрена Матильдовна к нашим в кузов, проверь, что да как, пока время имеется. Как там Окунь?
— Да оперировать бы его быстрее. Мается, боюсь, пока до Новороссийска дойдем…
— Ничего, он жилистый. Дотянет.
Катя запрыгнула в машину. У Окуня особого выбора нет. И у вас, товарищ сержант, тоже нет выбора. У «Чкаловца» особый груз, у пирса он не задержится. Осталось полчаса. Придется прорываться. Вот будет номер, если свои пристрелят.
Катя завела двигатель. Сапер посмотрел с недоумением.
— Может, выйдешь? Свежим воздухом подышишь?
— Воздух!!!
Катя увидела, как попрыгали в свою мелкую траншею автоматчики. Все вокруг мгновенно ожило. Штабной фургон, сдавая задним ходом, налетел на «эмку», из полуторки начали выпрыгивать и разбегаться женщины и штатские мужчины с противогазами через плечо. Из-за развалин рыбачьего сарая навстречу самолетам ударил одинокий «ДШК».
Над берегом промелькнул «Ме-109». «Лаптежники» шли ближе к морю. Катя, нахлобучивая каску, вывалилась из кабины. Ящик был легенький, она рванула к траншее. Навстречу выглянул изумленный автоматчик.
— Тикай! Щас рванет! — Катя спихнула в недорытую канавку ящик. Слева из ровика что-то завопил, яростно грозя кулаком, полковой комиссар.
Катя влетела в кабину, не успев сесть, дала газу. Замечательная все-таки машина «ЗИС-5». Не сплоховал — дернул вперед. В кузове завопили раненые. Грузовик полетел прямо к траншее. В последний момент кто-то метнулся прямо из-под капота. Еще газу… Катя испугалась, что не попадет. Нет, правое колесо проскочило точно по ящику. Тряхнуло изрядно, Катя чуть язык себе не прикусила. О раненых было лучше не думать. Кажется, вслед дали очередь. «ЗИС» уже проломил кусты, выскочил на дорогу. Катя чуть не смяла чью-то повозку, лошадь рванулась от грузовика. На противоположный берег бухты нагло, парами, пикировали «лаптежники». Надрывался зенитный «ДШК».
Вот он пирс, деревянный, наскоро залатанный. Отъезжает разгрузившаяся машина. Цепочка оцепления сдерживает толпу в сотню людей. Стоит, опираясь на палочку, бледный полковник, его поддерживает какая-то женщина в мятой шляпке. И «Чкаловец» здесь. Вот она, бывшая рыболовецкая парусно-моторная шхуна Крымгосрыбтреста, совершенно не похожая ни на какой тральщик.
— Раненые
Навстречу выскочил старшина, замахал автоматом. В ответ Катя нажала на клаксон. «ЗИС» влетел на хлипкий помост, кто-то с перепугу прыгнул в воду. Угрожающе приближался борт «Чкаловца», люди и ящики, сгрудившиеся на краю пирса. Какой-то командир вскинул автомат, очередь ударила по кабине, полетели щепки от деревянной крыши.
Катя ударила по тормозам. Вылетела на подножку:
— Чего встал? Ну, стреляй! Раненых на погрузку, срочно. Согласно приказу командующего. Ну?! Эй, на «Чкаловце», принимай!
Бледный от ярости старший лейтенант с автоматом подскочил, за ворот комбинезона сдернул на доски пирса. Катя чуть не брякнулась на колени.
— Ты-ы, сука! Пристрелю! — орал ей в лицо лейтенант.
Каска с Кати свалилась. Сзади топотали по пирсу, набегали. Сейчас повяжут.
Старший лейтенант слегка изменился в лице, — осознал, почему боец такой обросший и зеленоглазый.
Катя двинула его под дых, выхватила из рук автомат. Вспрыгнула на капот.
— Раненые к погрузке! Назад! — очередь поверх голов.
Автоматчики шарахнулись. Старший лейтенант согнулся у колеса, прохрипел:
— Берите ее, мать вашу…
Катя повела стволом «ППШ».
— Не подходить! Раненых к погрузке. На «Чкаловце»! Кто капитан? Код — 12-740! Принимайте.
Что значили эти цифры, Катя понятия не имела. Сан Саныч из архивов информацию извлек. Архивы у смежников весьма обширные и глубокие.
На пирс, оттесняя растерянных автоматчиков, двигались десятки людей. Вот кто-то побежал к судну.
— Старлей, сейчас полезут, — с ужасом выдохнула Катя. — Разворачивай своих.
Старший лейтенант с трудом выпрямился.
— Игнашенко, огонь поверх голов!
Автоматчики развернулись к берегу, защелкали затворами.
Катя, стоя на капоте, глянула в кузов своего «ЗИСа». Смотрят, полумертвые и одуревшие от боли. Мотя бледнее своего грязного халата. Старикан соображает, высчитывает — что все это значит? Не так он эвакуацию представлял. Одному Окуню все равно — отключился, бедолага.
— Что расселись? С машины, и на борт, живо! Капитан ждет.
Первым сообразил талантливый Чоботко, перекинул костыли, полез с машины. За ним нерешительно зашевелились другие.
На пирсе напирала толпа, протарахтели очереди, но было поздно. Бегущие смяли редкую цепочку автоматчиков. Устремились к судну. Катя спрыгнула на настил.
— Назад! Погрузка раненых!
Отпихнула грузного капитана-техника, ударила прикладом кого-то в полувоенном френче. Напирали, обезумевшие, запаниковавшие, теряющие разум. Катя отловила за воротник летнего пальто кудлатую блондинку, швырнула обратно на толпу.
— Назад! Только раненые!
Рядом растопыривал руки и матерился старший лейтенант.