Выйти замуж за иностранца
Шрифт:
Самолет прилетел в Римини, когда уже стемнело. От Москвы летели всего три часа, но Маша измоталась. А Димочка, казалось, не устал совсем. Он был немного возбужден, но очень доволен. Он был в восторге от всего. От этого огромного самолета и от ужина, который им принесла молоденькая стюардесса. От неба, которое он трогал ручонкой через стекло и от высоченных гор, покрытых вечными снегами, которые сплошным массивом тянулись далеко внизу. И еще он очень радовался встрече с мамой. Но вот самолет, слегка
– Маша, Маша! – кричал малыш, – посмотри, сколько лампочек горит внизу.
Когда самолет приземлился, и взяв чемодан, Маша с Димочкой вышли, дочка с зятем подскочили к ним. Даша схватила Диму на руки и расцеловала его:
– Солнышко мое! Как я соскучилась! Сладенький мой!
Марио протянул руку Маше:
– Я Марио.
Перед ней стоял симпатичный, крупный, улыбающийся мужчина. Вьющиеся темные, седеющие волосы были аккуратно подстрижены, а зеленые большие глаза с любопытством и смущением разглядывали Машу.
«Да, действительно, он не похож на иностранца», – подумала Маша и сказала:
– Маша – и, смутившись, добавила: – Мама.
Она подумала, что этот взрослый мужчина как-то не вписывается в понятие сына, зятя.
«Ну, ничего, что старше. Лишь бы человек был бы хороший».
Как впоследствии оказалось, человек Марио действительно хороший. У него не было своих детей, и он сразу привязался к Димочке. Он с малышом носился, как нянька. Он играл с ним, и рисовал, а по вечерам читал сказки на русском языке.
А еще они очень любили петь перед сном. Ложатся спать на одну кровать, Марио включает магнитофон с русскими песнями, и мужички поют все вместе. Потом слышится только пение Марио и магнитофона. А затем, когда поет лишь магнитофон Даша, переделав все домашние дела, выключает магнитофон и перекладывает сыночка в его кроватку.
– Мама, какая у меня хорошая нянька появилась, – говорила она.
И вообще Марио не расставался с Димочкой. Он прирос сердцем к этому ребенку и был вдвойне счастлив. Ему досталась такая прелестная жена и еще прелестный ребеночек.
Первые дни набегали родственники, познакомиться и посмотреть на русских. Они громко и много говорили. Ни Маша, ни Даша, ни Димочка ничего не понимали. Но малыш сориентировался очень быстро. Он услышал, что наиболее часто они повторяют слово «О, мама мия». Через два дня, когда пришли очередные родственники, он сложил ручонки лодочкой перед грудью, как делали итальянцы, и закричал:
– О, мама мия!
И уже через три месяца он как-то понимал, что говорят и сам как-то пытался говорить по-итальянски. А Маша только через год кое-как научилась говорить и едва понимать. С пониманием было труднее, потому что в итальянском языке много диалектов. Маша смеялась:
– Да у них здесь на каждой горе свой язык. В каждом населенном пункте свой диалект.
Маша погостила у зятя
– И как они ее строили в четырнадцатом веке без подъемного крана?
Подъехали к дому жениха. Дом находился в старом центре и выглядел снаружи тоже средневеково. Какой-то каменный, весь с маленькими окошками и решетчатыми ставнями. Ставни почему-то все закрыты.
«Дома нет, что ли?» – подумала Маша.
Но на звонок дверь открыли. Перед ними стоял мужчина.
– Вот это Лука, – представил Марио.
– А это Маша.
– Входите в дом, – сказал Лука.
Маша замешкалась:
«Боже, за что? – подумала она печально. – И за этого мужчинку мне нужно выйти замуж.
Перед ней стоял маленький, сухонький, старенький мужичок, одетый в какую-то облезлую, с вытянутыми коленями пижаму.
Они поднялись по крутой лестнице на второй этаж и вошли в комнату. Через закрытые решетчатые ставни едва пробивался солнечный свет. Лука поспешил включить свет. Маша увидела маленькую комнату: то ли кухня, то ли зал. Первое, что бросилось в глаза, это маленькое окошко, занавешаное какой-то выцветшей и помятой тряпкой. Посреди комнаты стоял огромный стол с шестью стульями вокруг. Стол занимал почти всю комнату. А возле стен, побелеными в белый цвет, жались небольшой сервант, холодильник, печка газовая и мойка для посуды и с другой стороны камин. Низенький потолок и деревянные бревна на нем. Маша, увидев этот потолок, подумала:
«Прямо сарай какой-то. А ведь я думала, что в Италии все живут богато. А здесь такая убогость».
Хозяин провел их в следующую комнату:
– Это спальня, – сказал Лука.
Там такой же потолок, такое же маленькое закрытое окошко. Кровать большая, широченная. Возле стены шифоньер и рядом комод с зеркалом. Как-то пусто и неуютно. Ни ковров на стенах, ни цветов и везде кафельный пол. Он, конечно, красивый и наверное долговечный, но холодный. На улице еще жара стоит, а в доме, как в подземелье холодно и сыро.
Потом поднялись на третий этаж. Это тоже его владения. Там пять комнат таких же маленьких и темных, как и внизу. Все идут трамвайчиком одна за другой. Это территория его дочки, как потом оказалось. А внизу подсобное помещение из одной комнаты для сушки белья и глажки. Там же туалет с душем. Когда Маша входила в это подсобное помещение она стукнулась головой о низенький проем двери, которая туда вела.
«Боже, сарай какой-то, а не дом, – с досадой подумала она. – И здесь мне предстоит жить».