Выйти замуж за злодея
Шрифт:
— Пару дней назад в моем кабинете появился господин, который расспрашивал о Хэйзер и очень живо интересовался ее тетушкой-нимфой из известного на острове Тегу дома мод. — Она сморщилась, с трудом проглотив некрасивое «дом терпимости». — Впервые на моей памяти, госпожа Астор, сбор информации о невесте называют подготовкой к свадьбе.
Внутри завязался крепкий узел. Не возникало сомнений, кому понадобилось копаться в моей жизни. Похоже, Соверен Гард выяснил обо мне все. И историю с Гилбертом Эммотом теперь тоже знал…
Из «Солнечного ветра» я возвращалась в
Никогда не забуду страшной ночи, когда в нашу с Рутой квартирку вдруг постучались. По-особенному тяжело, тревожно. Стоило открыть дверь, как мне на руки упал избитый до полусмерти Трэн. Денег на лечебную магию не было, нам пришлось позвать аптекаря, разбиравшегося в снадобьях и порошках. Но несмотря на все усилия, старший брат пришел в себя только через сутки. Он рыдал и лепетал в горячечном бреду, что задолжал страшным людям крупную сумму. Трэну Астору — крышка, если они не получат деньги назад. До сих пор помню, как брат хрипел: «Что мне делать, Лаэрли? Что?!» Откуда мне знать, что делать? Я только отпраздновала восемнадцатую весну, похоронила деда, переехала на Тегу и мечтала учиться в академии. Я ничего не знала о реальной жизни!
Тогда-то судьба свела нас с Гилбертом Эммотом, владельцем монетного двора, одного из крупнейших в Городе десяти островов. Сделка казалась до смешного простой: он дает мне денег, а я появляюсь с ним на людях, красивая, юная и по мере возможности смотрю на мужчину втрое старше себя влюбленными глазами.
Что постыдного в том, чтобы сопроводить в ресторацию аристократа? Он не требовал чего-то больше, не покушался на мою невинность, а хотел отомстить супруге, открыто закрутившей роман с молоденьким прехорошеньким нимфом. Предложение показалось божественным благословением. Особенно, если учитывать, что на кону стояла жизнь Трэна.
Месяц спустя у Гилберта случился удар. Еле выкарабкался. Жена вернулась к приболевшему супругу и потребовала от «любовницы» выплатить весь долг до последнего злотого. До сих пор считаю, что я легко отделалась. Подумаешь, заставили вернуть деньги и потрепали имя. Некоторые люди живут без рук и ног, а уж испорченное реноме, на моей памяти, вообще никого не убило. Меня в том числе.
Почти три года я аккуратно отдавала ссуду и надеялась, что история потускнела под слоем пыли, но появился Соверен Гард и в обычной нахальной манере распахнул дверцы шкафа со спрятанным скелетом. Надеюсь, этот самый скелет выпал удачно и ударил черепушкой точно в лоб спесивому болвану! Осталось понять, почему я так сильно расстроилась.
Домой вернулась уже в темноте и обнаружила Руту сидящей на крыльце в тусклом круге света от ночника. С несчастным видом соседка куталась в вязаную кофту, шмыгала носом и поджимала колени. Ярко-красный бант на светлых волосах выглядел пожухлым печальным цветком и сполз на ухо.
— У нас заклинило дверь? — осторожно поинтересовалась я.
Рута трагически покачала головой.
— Он снова явился? — намекнула я на Соверена Гарда,
— Вот ты сейчас сказала, и я вдруг поняла, как была бы рада видеть Гарда. Но пришла твоя сваха.
— Мадам Салазар? — зачем-то уточнила я, хотя других свах, конечно, не знала.
— И еще этот… из музея. Честное слово, он один в один, как на гравированной карточке. Захочешь — не перепутаешь.
— Ашер здесь? — Я почувствовала, как меняюсь в лице.
— С мамой.
— И она?! — охнула я, вдруг поймав себя на желании крепко обнять корзинку и сбежать обратно в Шейросскую низину — попросить у старой карги политического убежища для преследуемой нимфы.
— Они еще папу с собой привели, — продолжила Рута. — И, по-моему, он единственный адекватный человек, потому что тоже не понимает, что делает среди этой подозрительной компании. Его глаза молили о помощи! Слушай, мужика точно надо спасать.
— Надеюсь еды они с собой не принесли… — Вдруг представилось, что квартет подминает задом старенький диванчик и с аппетитом наворачивает из расписных ящичков жаренные в кунжутном масле креветки, и немедленно захотелось нахальных захватчиков разогнать. Взяли привычку заваливаться в чужие дома и жрать, простите мой анадарийский, в чисто убранных гостиных!
— Они привезли гвоздики, — неопределенно кивнула Рита. — Мама жениха почему-то думает, что это твои любимые цветы. Я, конечно, попыталась намекнуть, что мы родились на острове Анадари, а там гвоздиками украшают только поминальные залы и склепы, но она совершенно не понимает намеков.
— В общем, ты их всех вместе с похоронными цветочками оставила в нашем доме, — резюмировала я. Естественно оставила, если жмется на крылечке бедной сироткой, вышвырнутой за дверь жестокими родственниками.
— Полагаешь, только у нимф развит инстинкт самосохранения? — огрызнулась Рута. — Знаешь, какие они странные и страшные! А воровать у нас все равно нечего. Пока не уйдут, в дом не вернусь!
Она обняла лестничный столбик, всем видом демонстрируя, что не сдвинется с места и помогать в освобождении нашего жилища от захватчиков не собирается.
— Ладно… — направилась я к двери.
— Ты куда? — жалобно позвала подруга. — Не ходи!
— Предлагаешь оставить их ночевать у нас в гостиной? — проворчала я и, широко открыв входную дверь, переступила через порог. Расстегнула пальто, пристроила у стены корзинку и вздохнула поглубже, пытаясь выудить из головы хотя бы одну приличную мысль, как очистить помещение от нежданных гостей.
Появление хозяйки встретилось гробовым молчанием. Я обвела комнату быстрым взглядом. Мадам Салазар оккупировала кресло. Похоже, дыра в сиденье ее засосала. Сваха, может, была бы рада подняться, чтобы размять затекшие ноги, но без посторонней помощи справиться с коварным креслом сумел только один человек — не менее коварный Соверен Гард.
Наша мебель вообще ему подчинялась, как ручная: кресло выпускало из дыры, диван не скрипел, чашки не бились, а кран позволял умываться теплой водой. Лично меня подобной привилегией одаривали редко.