Выйти замуж за злодея

Ефиминюк Марина Владимировна

— Ты заставил меня ждать три часа, и я уже должна идти, — перенимая холодный тон, отказалась я от долгой беседы.

— Иди, — согласно кивнул он. — Договорись с моим помощником о встрече на завтра, тогда не придется ждать.

— Послушай… — Я осеклась и резко выпалила:

— Ты оплатил мой долг!

— Ты ошиблась.

— Твоя роспись стояла на документах!

— Я не оплатил, а купил твой долг, — уточнил он. Разница была очевидна даже ребенку.

На некоторое

время в кабинете повисла оглушающая тишина. Мы встретились глазами.

— Все еще торопишься или присядешь? — снова предложил Соверен. Он решил начать торг. Кто я такая, чтобы отказывать ростовщику?

— Конечно, — с трудом разлепила я губы и с прямой спиной прошагала к столу. Плюхнула ридикюль на отполированную до блеска крышку. Не заботясь о сохранности наборного паркета, шумно выдвинула стул и села.

Рядом с сумкой легла тонкая кожаная папочка с золотым тисненым гербом семьи Гард. Соверен с видимым комфортом устроился на соседний стул, сложил руки на груди, вытянул ноги. Он был не только хозяином кабинета, но и хозяином положения.

— В монетном дворе я возвращала долг частями. Надеюсь, ты не станешь увеличивать проценты…

— Я хочу все деньги разом, — перебил он.

— Ты издеваешься? — охнула я, вперив в него обвиняющий взгляд.

— В течение месяца, — добавил он, похоже, получая извращенное удовольствие от измывательств над беззащитной нимфой. Как жаль, что «Домоводство» не со мной. Руки зудели огреть злодея!

— Где я найду такие деньги за месяц?

— А это не моя проблема, милая нимфа Лаэрли Астор, но решение могу подсказать. — Он указал на папку.

Я неохотно потянулась за ней. Рука предательски тряслась.

— Не пойми неправильно, — буркнула, — руки дрожат от ярости.

— Не сомневаюсь.

В первый момент, когда я пробежала быстрым взглядом по документу, вложенному в папку, решила, что из-за утренней мигрени помутилась рассудком. Внутри лежал договор о найме на работу Лаэрли Астор сроком на месяц. На вакансию любовницы. Сумма вознаграждения за оказанные услуги равнялась моему долгу. Вместе с уже выплаченными частями и даже немножко больше. Щедрость Соверена Гарда поражала в самое сердце.

Осторожно я закрыла папку и со злой иронией спросила:

— Почему только на месяц? Испытательный срок?

— Войдем во вкус — продлим.

— Зачем ты это делаешь, Соверен?

— Зачем? — с неискренней задумчивостью повторил он. — Не понимаешь?

— Не понимаю. — Брезгливо отброшенная папка проехалась по полированной крышке стола.

— Я хочу тебя.

— Да неужели?! — воскликнула я, но моментально прикусила язык, прикрыла глаза и медленно досчитала до пяти, чтобы сдержать клокотавший в груди гнев. Помогло слабенько.

— Я пришел к тебе и попытался быть честным. Ты испугалась, что тебя осудят, если согласишься сразу? — Очевидно,

что риторический вопрос ответа не требовал, в голове Соверена головоломка «Лаэрли Астор» уже сложилась воедино, пусть она и походила на отражение в кривом зеркале. — Ты хотела играть, я играл. Но мне наскучило, и я купил тебя.

— По-твоему, я что, корова, чтобы меня покупать?! — искренне вознегодовала я.

— А со стариком Гилбертом ты не колебалась. Его жену до сих пор перекашивает при одном упоминании твоего имени. Забавная история.

Он говорил, а в глазах стоял лед. Похоже, ничего забавного в истории он не находил. Впрочем, как и я. Не сделавший ничего плохого, не обязан оправдываться или доказывать людям, что он не хитрая жадная горгулья. Тогда почему так сильно, до глубины души ранило, что Соверен Гард считал меня продажной девкой?

Я никогда не была ничьей любовницей, не выманивала обманом деньги. Бог мой, да я хранила невинность для мужа и каждый месяц отдавала половину жалования в счет погашения долга, спасшего жизнь Трэну. Хоть нимб над головой зажигай и причисляй к лику святых!

— То есть… — голос сел. — Ты посмел собрать на меня досье, обнаружил уязвимое место и воспользовался этим?

— Из твоих уст это звучит так, будто я тебя принуждаю.

— Разве нет?

— Ну, я никогда не записывался в хорошие люди. — Он улыбнулся, сверкнув ненавистными ямочками, совершенно неподходящими негодяю. — Если тебе проще согласиться, сделав вид, будто я тебя принудил. Хорошо, я не против. Подумай, Лаэрли, это отличная сделка. Лучше, чем та, которую ты заключала с Гилбертом. По крайней мере, в конце я не попрошу возвращать этих денег и помогу решить твои проблемы.

— Ты все время машешь у меня перед носом решением каких-то проблем, как призрачной морковкой, — скривила я губы, — но, если вдуматься, то до твоего появления у меня и проблем-то не было.

— А племянница в сиротском приюте? — быстро переспросил он, без колебаний ударив в болевую точку.

— И что, ее ты тоже купишь? — со злостью спросила я.

— Хочешь?

Я резко поднялась со стула, схватила ридикюль и, громко стуча каблуками, направилась к двери.

— Лаэрли, — мягко позвал он, сама не пойму, зачем обернулась, — когда ты успела воспитать в себе гордость? Год назад? Два года назад?

— Соверен, — с трудом изобразила я улыбку, — провались-ка ты в ад! И договор свой прихватить не забудь.

Хотела поступить, как воспитанный человек, тихо и оскорбленно закрыть дверь, но от злости шарахнула так, что у секретаря выпали из рук папки. Странно, как на окнах не задрожали стекла.

Когда Рута, с потрепанным любовным романом лежавшая на диване, увидела меня входящей в гостиную, то охнула, вернее, проскрипела хриплым, как несмазанные полозья, голосом:

— Ты рано.