Выжить и не сойти с ума. После потери ребенка ; Ты будешь мамой. Как забеременеть, если долго не получается ; Хочу ребенка! Как быть, когда малыш не торопится
Шрифт:
Что-то, что может рвануть в любой момент. Что-то, что мало управляется мною. Что-то, с чем я боюсь взаимодействовать.
Я стала тратить очень много энергии на создание саркофага для этой бомбы. Чтобы не подорваться на ней самой и не взорвать пару стран вокруг себя. Иногда казалось, что заряд моей бомбы может уничтожить весь мир. За первые полтора года после трагедии я стала опытным сапером.
Сапером, который принял свое бессилие разминировать заложенный внутри самого себя заряд. Сапером, которого хотя бы хватает
А угроза взрыва неоднократно была совсем рядом.
Горе продуцирует огромную энергию внутри горюющего. Настолько огромную, что часто все силы уходят на ее контейнирование.
Неприлично же выйти на улицу, взять и взорваться прямо в ее центре?
Я долгое время думала, что антидепрессанты выписывают для того, чтобы поставить предохранитель на взрыватель. Но при очень большом заряде антидепрессанты не помогут.
Религия знает секрет разминирования таких бомб.
У верующих людей иногда получается прийти в такое смирение, что бомба превращается в молочную реку с кисельными берегами.
Мне этот способ не сильно помог. Хотя я очень хотела, чтобы помогло.
Я молилась везде, куда меня заносило. Я молилась в своем любимом монастыре Монсеррат. Я молилась в парижской церкви Сакре-Кёр. Я молилась Черной Мадонне в Канделарии на Тенерифе. Я молилась в Казанском соборе Санкт-Петербурга. Я молилась в церкви в Олимпийском парке в Сочи.
Заряд со мной до сих пор.
Потом я попала к одной видящей женщине, живущей далеко от Москвы. Спасибо интернету. И она увидела мою бомбу внутри. Я обрадовалась!
То, что вижу не только я, становится чуть более управляемым!
– Ты думаешь, что это бомба, – сказала она. – А это зерно, которое прорастает в тебе. И это зерно несет в себе большие изменения. Горе его активировало. Просто дай ему прорасти.
Я даю. Насколько меня хватает. В последнее время хватает ненамного. Меня сносит внутренней энергией, как ураганным ветром сносит путника в пустыне. Я хватаюсь за все вокруг, чтобы не улететь.
В моем внутреннем саркофаге по-прежнему огромная энергия.
Пока я учусь с ней взаимодействовать.
Когда любое счастье коробит*
Когда произошла трагедия, у меня было чувство, что я ненавижу всех людей на улице.
Потому что у них живы дети. Потому что они не знают, что такое запредельная боль. И я тоже об этом не знала ДО.
А потом я вышла на неизвестный до этого уровень БОЛИ. И каким-то чудом выжила. Но ощущение оторванности от мира остается до сих
С миром меня примирил ковид – то, что люди стали испытывать три или пять процентов боли от моего состояния, сделало нас ближе. Первые два месяца жесткого испанского карантина я радовалась.
Радовалась тому, что мир хоть немного начал меня понимать. Но счастье вокруг очень сложно воспринимать до сих пор.
Почему у меня постоянная боль, а у других людей проблемы уровня «сломался ноготь»? Особенно когда эти другие говорят: «Я так тебя понимаю, у меня тоже умер попугайчик, когда мне было пять лет!»
Я осознала, что мне очень сложно справляться со счастьем окружающих. Чужое счастье становилось раз за разом моей собственной ретравматизацией. Я чувствовала себя забытой Богом, который все еще раздает счастье и радость всем, только не мне.
И я нашла для себя практику – каждый день радоваться чужому счастью.
Самым большим для меня вызовом стало поздравлять чужих дочерей с днем рождения. Но день за днем я старалась делать это искренне! Как будто за это мне пришлют дополнительные баллы в карму.
У меня не осталось дочерей, тогда я могу хотя бы радоваться за чужих.
Иногда друзья стараются скрыть от тебя радость.
Так я случайно узнала о вчерашней свадьбе когда-то очень близкой подруги. Она рассказала о свадьбе другой моей подруге, с которой я их и познакомила. После трагедии и та и другая просто вычеркнули меня из своего круга. И вот они бывают счастливы где-то отдельно, скрывая весь процесс от меня.
Думаю, просто не хватило внутреннего процесса подумать, что мне будет больно. А может быть, и хватило.
В любом случае это не моя война. Пусть радуются. Без меня и моих ресурсов, которые обе из них когда-то могли получить.
Чужая радость коробит, а свою радость хочется защитить от чужой боли.
Я все понимаю, но это не значит, что мне не больно от этого.
Зато я могу радоваться беременностям. Беременностям моих клиентов, потому что я помогла прийти к этому результату. И я радовалась беременности Даши, потому что Даша и Хорхе как никто помогали мне после трагедии.
Но это не значит, что эта радость не приносила мне боль.
У других что-то происходит.
Празднуются свадьбы, рождаются дети. А мой мир словно застыл в одной точке после трагедии. И когда друзья тебя вычеркивают из мира счастья, это очень больно.
Словно на тебя махнули рукой. Навсегда. Ты уже будто символизируешь горе и неудачи. Проще скинуть тебя со скалы, как в Спарте поступали с нездоровыми детьми.
Я долго пыталась понять, что мне с этим делать.
И осознала, что я свободна радоваться, когда мне радостно. Я свободна отдаваться боли, когда мне больно.