Выжить. Вернуться. Отмстить

Тамоников Александр

Тимохин внимательно посмотрел на капитана:

— Интересная версия!

Макаров продолжил:

— И знаете, о чем я еще подумал? А подумал я, возможно, это будет звучать невероятно, о том, что не специально ли Гурадзе ведет игру так, чтобы мы сорвали операцию боевиков?

— Не понял?

— Давайте проанализируем события с момента отправки моей группы в Гули-Чу. Череп вынуждает Коршунова послать к селению именно меня. Почему? Потому, что он меня знает, потому, что мы служили и воевали вместе. И знает как офицера, не способного на предательство. Он не хотел уничтожать группу, подготовив газовую ловушку. И если бы я ввел подчиненных в овраг единым подразделением, то никакого боя не было бы. Но война есть война, и как получилось, так получилось.

Далее, Гурадзе пытается убедить меня, что он служит правому делу, подключая к этому бывшего полковника Семенова, который реально психически нездоров. И болезнь эта вызвана крушением мировоззрения полковника, свято верившего в светлое коммунистическое будущее. Гурадзе убеждает меня в том, в чем убедить невозможно. И это игра. Имитация. Но часть его плана, не плана операции «Пламя», а его собственного плана по срыву террористической акции. Он вынужден вести двойную игру, ведь над ним стоят более влиятельные люди. Говорит одно, а думает о другом. И делает вроде все логично, для своих боссов. Гурадзе, понимая, какую опасность для государства представляют Коршунов, Бериллов, Гласенко, решает убрать их. Что, для этого обязательно нужно было посылать в Новоильинск меня? Акцию ликвидации предателей могли провести несколько киллеров. Но Гурадзе посылает меня. Идет якобы мне навстречу. И после акции оставляет в городе, когда до основной операции еще более недели. Причем он, своим приказом, запрещает Моллаеву осуществлять тотальный контроль надо мной, предоставляя свободу действий. Не потому ли он делает это, что уверен в том, что я попытаюсь выйти на спецслужбы и привлеку их внимание к Новоильинску? К складам вооружения? И когда начинаю пропадать по ночам, он понимает: я нашел выход на спецслужбы. Моллаеву Череп запрещает покидать дом, мне же разрешает, мотивируя тем, что когда-то я спас ему жизнь, он верит мне, и, что главное, меня не ищут! Станет ли истинный террорист обращать внимание на такие мелочи, когда предстоит серьезная операция? Далее. Предположив, что я вошел в контакт с антитеррористической спецслужбой, он передает Моллаеву ту информацию, благодаря которой планы террористов не так сложно просчитать. Теперь ему остается передать Моллаеву дату проведения террористической операции «Пламя» и порядок моих действий совместно с группой поддержки, которая наверняка находится вне региона, но готова прибыть сюда. И Гурадзе сбрасывает эту информацию заранее, словно дает нам время подготовить контрмеры.

Взяв паузу, Тимохин добавил:

— Если только Гурадзе не хочет заставить нас поверить в его якобы добрые намерения, на самом деле проводя еще один отвлекающий маневр, планируя нанести главный удар там, где его не ожидает никто. Но тогда это должен быть такой удар, который вызовет колоссальные по разрушительной силе последствия. Лично я не вижу, где, какими силами и средствами можно нанести этот удар!

Макаров сказал:

— Я думаю, Гурадзе, если действительно желает срыва операции, должен убедиться, сыграл ли я отведенную мне роль, другими словами, связался ли со спецслужбами. А так как со стороны истины не узнать, то Черепу остается одно, — это перед акцией выйти на меня и в разговоре определить, достиг ли он своей цели или нет!

— Разговор в открытую?

— Нет, но мы поймем друг друга!

— Вряд ли Череп пойдет на контакт с тобой! Хотя… возможно, ты и прав. Но поживем — увидим. Время у нас еще есть. Так, с этого момента нам необходима двухсторонняя связь. Подводить к дому курьера слишком рискованно, да и передать он может лишь ограниченную информацию, поэтому дай-ка мне свой телефон.

Капитан передал Тимохину аппарат.

Тимохин открыл заднюю крышку, что-то вставил внутрь телефона, закрыл крышку, вернул мобильник Макарову:

— Теперь ты сможешь принимать сигналы. Как только телефон начнет вибрировать, ты должен отойти в безопасное место и набрать мой номер. Или ответить сразу, если будешь находиться вне контроля Моллаева.

— Понял!

— Вот и хорошо! Сейчас мы расстанемся, а как только будет что-то

новое, связываемся по мобильной связи.

— Я все понял!

— Ну, тогда проводи меня! Сегодня мы засиделись допоздна. Сколько у нас сейчас времени?

Тимохин взглянул на часы:

— Ого! Первый час! Да, засиделись! До связи, капитан.

— До связи, подполковник!

Попрощавшись и с Галиной, Тимохин покинул квартиру Вологодиной.

Галя обняла в прихожей Дмитрия:

— Что-то вы сегодня долго разговаривали.

— Так надо, Галюш!

— Понимаю! Лишь бы все у вас получилось.

— Получится, дорогая! Не может не получиться.

Влюбленные прошли в комнату.

Разбудил Макарова неожиданный звонок сотового телефона в 6.00. Дмитрий удивился. Кто мог сейчас ему звонить? Он поднялся, взял трубку, включил мобильник. И удивление его сменилось крайним изумлением. В динамике он услышал голос… Гурадзе:

— Доброе утро, капитан!

— Ты? Но откуда?

— Из города.

— Ты в Новоильинске?

— Тебя это так удивляет? Кстати, ты не поздоровался, это проявление неуважения!

— Здравствуй! Что случилось?

— Узнаешь, если поторопишься!

— В смысле?

— Ты через полчаса должен быть в центральном парке культуры и отдыха, на крайней левой аллее, у сохранившегося решетчатого забора. Все! До встречи!

Макаров тряхнул головой. А не приснился ли ему этот телефонный звонок? Может, он еще спит? Но нет, ничего не приснилось, и он только что разговаривал с Гурадзе. Дмитрий набрал номер Тимохина.

Тот ответил сразу же:

— Что произошло, капитан?

— Невероятное! Мне только что позвонил Череп!

— Череп?!

— Да, и позвонил из города. Гурадзе в Новоильинске!

— Интересно! Продолжай!

— Алхваз назначил мне встречу в парке отдыха через полчаса.

— Езжай. Мы подстрахуем тебя!

— Гурадзе опытный воин, он может вычислить страховку. Лучше, если на встрече я буду один.

— Езжай! После разговора с Черепом немедленно звонок мне!

— Есть!

Макаров быстро умылся, оделся.

Галина спросила:

— Ты уже уходишь?

— Да, родная, ухожу!

— А кто тебе звонил?

— Галь, я же просил, не задавай вопросов, на которые я не могу тебе ответить. Все, я пошел!

— Когда ты приедешь?

— Не знаю! Пока!

— Я буду ждать тебя, Дима!

Капитан вышел из дома, прошел на улицу Пушкина. Такси поймал быстро и уже в 6.20 вошел в старые ворота парка. Сейчас он представлял собой лесной массив, неухоженный, со множеством аллей и дорожек, разрушенным фонтаном и сохранившимися частями забора. В 6.30 Макаров вышел на крайнюю аллею. Она была пуста. Прикурив, капитан медленно побрел по изобиловавшему трещинами асфальту. Там, где когда-то стояли скамьи, остались лишь бетонные остовы. Дойдя до середины аллеи, Макаров остановился, бросил под ноги окурок, растоптал его. Огляделся — никого. И тут же из кустов вышел Гурадзе. В костюме, который не скрывал военной выправки. Он подошел к Дмитрию:

— Не ожидал увидеть меня в городе?

— Признаться, нет! Но что случилось?

— Скажи, Макаров, я когда-нибудь обманывал тебя?

— К чему ты клонишь?

— Ответь на вопрос.

— Нет!

— Так почему ты решил обмануть меня?

Макаров почувствовал неприятный холодок в груди:

— Я не понимаю тебя!

Гурадзе усмехнулся:

— Прекрасно понимаешь! Ты же сдал меня спецслужбам. А я обеспечил лечение твоей дочери, сохранил жизнь солдатам. Почему ты предал меня?

— Если бы я предал, то тебя бы уже арестовали! Здесь и сейчас.

— Нет, Дима, в спецслужбах служат далеко не глупые люди. Скажи, с кем ты сумел связаться?

Макаров нахмурился:

— По-моему, ты переходишь все границы. Для чего провоцируешь меня?

— Провоцирую? Может, ты и не пишешь наш разговор?

— Конечно, нет! Я не понимаю тебя!

Гурадзе извлек из кармана сканер. Включил его.

— Действительно не пишешь. И дистанционная прослушка не применяется. Что ж, извини.