Выжившая
Шрифт:
в какой–то момент смирился. Я понял, почему во время
бодрствования она не может заткнуться ни на секунду.
Kрик. Отчаянный, непрекращающийся, протяжный, почти
нечеловеческий, переходящий в вой или захлебывающиеся
рыдания, сменяющиеся мольбами и измученными стонами.
Она не хотела
болтовней. И я сделал то же самое, чтобы избавить себя от звука назойливого голоса.
Я начал говорить . Точнее читать . Вслух. В кромешной темноте.
Это помогло. Она слушала внимательно и почти не дыша, словно боялась, что я остановлюсь, и прервала меня лишь
однажды, попросив перечитать фразу, которую не
расслышала. Она солгала.
Причина была совершенно другой.
на хотела донести до меня смысл, проложить мост. Она
хотела, чтобы я помог ей выжить.
«Может быть, вы найдете друга там, где меньше всего
ожидаете встретить его».
Я останавливаюсь, потому что на этом первая страница рукописи заканчивается. Непроизвольно вздрагиваю и перечитываю снова. А потом еще и еще, и еще раз, пока не начинает рябить в глазах. И я вовсе е ошибки ищу, потому что их нет, а что–то неясное, ускользающее, не дающее покоя. Я
чувствую, что упустила нечто важное, но что?
– «Может быть, вы найдете друга там, где меньше всего
ожидаете встретить eго», – повторяю я последнее предложение, одергивая заледеневшие пальцы от клавиатуры,и в сотый раз пробегая взглядoм по напечатанным только что строкам. Звучит, как цитата, но откуда?
Нетерпеливо тянусь за следующей страницей и в недоумении замираю. Лист девственно чист. Беру другой – то же самое.
–Что за ерунда?
– растерянно бормoчу я, когда и последняя страница оказывается пустой.
Оливер
–Она тебя узнала? – захлопнув дверь кабинета, вендолен стремительно подходит к моему столу. Я отрываю невидящий взгляд от белого листа бумаги, пытаюсь сфокусироваться на встревоженном лице родственницы. Смысл вопроса доходит не сразу. Пару секунд я просто смотрю, как Гвен нервно сжимает губы, опираясь на край столешницы ладонями. От нее пахнет страхом и дорогими духами, в глазах выражение, которое я не видел очень давно.
– Нет, – наконец произношу я.
–Ты уверен?
– она сомневается. Наверное, у нее есть причины, но
–О чем вы говорили?
– требовательно спрашивает сестра, переводя дыхание.
– Ни о чем.
–Ты приехал через час, Оли. очешь сказать, что вы молчали все этo время?
— Нет, она рассматривала книги. Шерил Рэмси в восторге от библиотеки старика, - скупо усмехнувшись, поясняю я. –
Считает меня глуповатым мажором, распродающим наследство деда.
– Ты издеваешься?
– вен в недоумении сводит брови.
— Нет, -небрежно передергиваю плечами. – Теперь я понимаю, почему Дилан выбрал именно ее.
– Выбрал? Для чего?
– Я не знаю. Это нам и предстоит выяснить .
— Не нам, Оли, - эмоционально возражает Гвен.
– Я не хотела участвовать в этом безумии. Даже в клетке этот психопат отравляет нашу жизнь, влияет на все, что мы делаем, говорим и даже думаем. Ты должен его остановить,или мне придется сделать это самой, - еe взгляд задерживается на зажатом в моих пальцах карандаше, а я размышляю о том, что пока не стоит оставлять ключ в тайнике. Гвендолен слишком сильно нервничает. Kто знает, что ей может прийти в голову?
– Что ты делаешь?
– с подозрением интересуется Гвен.
–Хочу написать о том дне, когда впервые увидел Дилана, –
задумчиво уставившись на чистый лист, провожу длинную прямую линию заточенным грифелем и, подняв голову, смотрю на сестру.
–Зачем, Оли? – в бирюзово-синих глазах Гвен вспыхивает изумление.
–Он напишет об этом. Я знаю. Хочу сравнить наши версии, -
поясняю я. Гвендолен открывает рот, словно хочет возразить, но с ее губ не срывается ни слова, лишь судорожных вздох.
Сестра качает головой, отступая назад,тяжелo опускается на стул, обхватывая себя руками. Взгляд гаснет, с лица исчезают все краски.
–Думаешь, что они чем–то отличаются?
– в интонациях заданного вопроса проскальзывает неприкрытая боль.
– Ты забыл, что я была рядом с тобой, когда он впервые перешагнул порог нашего дома. Я чуть с ума не сошла. Он был ужасен ... и при этом так похож на тебя. А мама… Ты помнишь, в каком она была шоке? После этого все стало еще хуже. Мы думали, что пережили главный кошмар, но Дилан…
–Я помню, Гвен.
– я отодвигаюсь назад, чтобы встать и подойти к ней. Она негромко всхлипывает, стоит мне оказаться рядом и мягко прижать к себе ее голову.
– Не надо, не плачь. Я
позабочусь обо всех нас, - она кивает, шмыгая носом, дрожит, цепляясь за мой пиджак. сли бы я был смелее,то сказал бы ей. Сказал прямо сейчас, но я – трус, потому что если я признаюсь,то она возненавидит меня,и я потеряю самого близкого и родного человека. Так же, как пoтерял свою мать и единственную девушку, которую любил.