Выживший
Шрифт:
— Просто так, — ответил я с улыбкой. — Помогать хорошо.
Рейчел кивнула и подошла к вольеру с разноцветными птицами. Она провела рукой по спине крупной ярко–красной тропической красавицы — я и подумать не мог, что такие встречаются в природе, — а та даже не дернулась: так и продолжала клевать корм.
— Как она называется?
— Красный ибис.
Наевшись, ибис устроился на толстой ветке и принялся спокойно чистить клювом перья: его совершенно не волновало, что за стенами вольера весь мир пошел кувырком.
— Так ты учишься на ветеринара, да? —
— Да. У меня в семье — все врачи, но это не для меня.
— Ты любишь животных больше людей?
— Наверное. С ними легче и спокойнее, они не предают. Две недели я заботилась о них, а они спасали меня.
Рейчел улыбнулась: ее броня дала еще одну малюсенькую трещину.
Она стала немного понятнее. Все это время она жила, заботясь о животных. Она любила птиц — они отвечали ей тем же. Они, как их «хозяйка», все время были чем–нибудь заняты: или клевали корм, или чистили перышки.
Я помог Рейчел поправить заборчик в задней части зоопарка, натаскал еще воды — казалось, руки у меня вот–вот отвалятся, а затем пошел за ней кормить снежных барсов. Рейчел дала им ведро мяса, и мы молча смотрели, как едят огромные кошки. Уже почти стемнело, поднялся ветер. Барсы с треском разгрызали кости.
— Зоя и Шоколад, — сказала Рейчел, будто ни к кому не обращаясь. — Меня назначили их смотрителем. Я за них отвечала.
— А теперь ты отвечаешь за всех.
Рейчел кивнула: она уловила смысл моих слов и, думаю, была довольна, что я понял ее. Она смотрела на барсов, а они, не отрываясь от еды, иногда поглядывали на нее.
— Я остаюсь здесь только из–за них, — тихо произнесла она и заплакала. — Они умрут, если я уйду. Поэтому я никогда не уйду.
9
Я прекрасно понимал, что Рейчел чувствует себя ответственной за животных в зоопарке, но это никак не вязалось с моим намерением выбраться из города. Интересно, у меня получится переубедить ее и увести с собой, или я только потеряю время? Сначала нужно найти Фелисити. На записи казалось, что она и не думает сдаваться: совсем наоборот, готова бороться и искать выход. Может, ей удастся уговорить Рейчел.
Наступил вечер. Рейчел по–прежнему была настороже, но, по–моему, немного успокоилась: перестала торопиться и взваливать на себя больше работы, чем нужно. Мы зашли в здание арсенала и плотно закрыли двери; Рейчел задвинула засовы снизу и сверху. Было довольно холодно, но хоть ветер стих.
— Ты можешь остаться на ночь здесь, — сказала она, когда мы поднимались по лестнице. — Ванная вон там. Только умываться придется из ведра, ну и смывать тоже. Ничего?
— Конечно, ничего. Я привык.
Мы зашли в кабинет. Деревянные половицы полуторавекового здания поскрипывали под ногами. Внутри стоял большой старый диван — видно, Рейчел на нем спала все это время; два больших окна закрывали плотные шторы, возле открытого камина лежали дрова. Я посмотрел на импровизированную постель, на небольшую стопку одежды, запас еды и воды: ровно столько, чтобы в одиночку протянуть короткое время. Я снял куртку и мокрые кроссовки.
— Разведу огонь, — сказала Рейчел.
По
— Извини, Джесс, — сказала она, обводя рукой скромные запасы пищи, — я не особо богата едой, деликатесов не предложу.
— У меня кое–что есть, — с этими словами я начал выкладывать из рюкзака свои припасы. — Будешь суп?
— Еще бы!
Рейчел достала кастрюльку и открывашку. Я пристроил в углу свой фонарик лампочкой кверху, так чтобы круг света падал в центр потолка.
Вывернув в котелок банку куриного супа и банку овощного, я поставил его на угли в камине. Рейчел сняла флисовую куртку и осталась в одной футболке. Руки у нее были совсем худенькие — гораздо тоньше моих.
Она посмотрела на меня и тыльной стороной руки, не снимая рабочих перчаток, вытерла пот со лба.
— Ты приехал на каникулы?
— На лидерский тренинг в ООН.
— ООН? В смысле «Организация объединенных наций»?
— Да.
— Ну, тогда я ничему не удивляюсь…
— Ты о чем?
— Что–то ты слишком молод для ООН.
Я рассмеялся:
— Я приехал в лагерь. Лагерь для старшеклассников.
И я рассказал Рейчел о том, как выжил в метро во время атаки, как прятался в небоскребе, и о том, что видел со смотровой площадки. Рассказал обо всем. Даже о Дейве, Анне и Мини, о том, как они прошли со мной весь путь.
— Да, непростая история.
— Пожалуй, — кивнул я.
Рейчел произнесла последние слова очень по–доброму, без всякой издевки, только вот слово «непростая» слабо отражало суть всего, что со мной случилось. Было больно осознавать, что с самого начала я отдалялся от своих друзей, хотя очень хотел, чтобы они были рядом.
Я с самого начала обманывал сам себя. Не знаю, плохо это было или хорошо. Я по собственной воле двенадцать дней не желал мириться с реальностью. Во мне постоянно боролись два чувства: желание покинуть свое убежище и желание затаиться и ждать, пока все не образуется само собой.
Интересно, что было бы, прими я правду в искореженном вагоне метро? Я бы не сидел здесь вместе с Рейчел — это уж точно. И не нашел бы видеодневник Фелисити. Так или иначе, всегда приходится чем–то жертвовать.
Я рассказал Рейчел все, что знал о Фелисити, о том, что вчера она не вернулась ночевать домой.
— Она продержалась одна столько времени, — задумчиво сказала Рейчел. — Думаю, ничего не случилось: ей просто пришлось заночевать в другом месте.
— Хочется верить.
— Ты ушел из ее квартиры сегодня?