Выжжено
Шрифт:
– А если нет? Если тут действительно что-то нечисто? Если дом… отравлен или что-то в этом роде?
Вернер вымученно улыбнулся.
– Мы обыскали каждый закуток. Всё было как надо.
– А если есть что-то такое, чего не видно? Ртуть, например. Может, где-то тут разлили ртуть, и мы уже несколько месяцев вдыхаем её пары? Ты можешь быть уверенным, что всё в порядке?
– Нет. Но если хочешь, давай вызовем специалиста, ну, я не знаю, из института химических исследований, или вредных веществ в жилых помещениях, или что-нибудь в этом роде. – Вернер разминал ладони. – Что он передал
Доротея пренебрежительно махнула рукой.
– А, я толком и не поняла. Что кто-то на последнем издыхании. Не то Рамар, не то Рабар, не знаю, кого он имел в виду. Да мне это и безразлично. У меня сейчас такое чувство, что весь мир на последнем издыхании.
В этот момент снова зазвонил телефон. Оба оцепенели.
Звонок повторился.
– Подойди ты, – Доротея невольно перешла на шёпот.
Вернер встал.
– Ладно, подойду. – Он прошел в холл и снял трубку. – Утц. Да. – Некоторое время он молча слушал, потом сказал только: – О. Понял. Да, всё ясно. А ты?.. Хорошо. Я ей скажу. Пока.
Он вернулся назад с таким серьёзным лицом, что у Доротеи перехватило дыхание.
– Это был Фридер. Он… – Вернер сглотнул. – Твой брат Маркус в Америке попал в автокатастрофу. Фридер сказал, что он лежит в тяжёлом состоянии в больнице, и состояние его критическое.
Дахран расположен у Персидского залива, в пятнадцати километрах к югу от Даммана, важнейшего контейнерного порта королевства, и всего лишь в трёх километрах от Эль-Кобара, самого популярного городка на побережье Персидского залива. В Дахране находится головная резиденция саудовской компании «ARAMCO», самой крупной нефтяной компании в мире. Вместе с тем Дахран – город, который не сравнишь ни с каким другим в Саудовской Аравии. Тут же расположен Университет нефти и минералов им. Короля Фахда, в котором учится больше десяти тысяч студентов – исключительно мужского пола. Преподают там, за исключением предметов, касающихся ислама, главным образом иностранные профессора, причём на английском языке. Несмотря на то, что здесь, в известной мере, бьётся сердце саудовской нефтяной индустрии, в Дахране человеку может показаться, что он находится в американском городке.
Вся территория города обнесена ограждением, на въездах работает строжайший паспортный контроль. Дахран закреплён за иностранными служащими компании «ARAMCO» и их семьями, выходцами США, а кроме того, из Европы и Канады. Улицы здесь широкие, находятся они в отличном состоянии и обсажены деревьями, дома сооружены из камня и окружены зелёными газонами. Всё устроено на широкую ногу, ибо масштабы здесь не играют роли – ещё пятьдесят лет назад тут была пустыня. Городок на двенадцать тысяч жителей снабжён площадкой для гольфа на 27 лунок, бассейном, теннисными кортами и площадками для сквоша, школами и современными магазинами. Любой вид телекоммуникации – от телефона до доступа в Интернет – бесплатно. Безопасность здесь полная: хоть в Саудовской Аравии и тренируют террористов, готовя их к нападению на жителей Запада, но в Дахране ещё не произошло ни одного такого случая.
Но самое главное: в Дахране не действуют строгие законы Саудовской Аравии. Дахран подлежит собственной юрисдикции, имеет собственную
«Такая свобода может способствовать легкомыслию», – думал мужчина. Он только что провёл бесплодный телефонный разговор, некоторое время размышлял, что ему делать дальше, в конце концов поднялся и направился в туалет. При этом взгляд его упал на окно, и он увидел, что к дому идут мужчины.
То были саудовцы. Двое из них были вооружены, все в униформах службы безопасности.
Почему-то человек испытывал тревогу.
Поскольку ему всё равно не оставалось ничего другого – из ограждённого Дахрана никуда не убежишь, – он пошёл к двери и открыл её, прежде чем они позвонили.
Они оглядели его с неподвижными лицами. Один из них спросил его имя и протянул руку.
– Ваш паспорт.
Мужчина достал паспорт, вручил спрашивающему и смотрел, как листают документ.
– Вы с Кипра? – спросил тот, что держал в руках паспорт.
– Да.
– А сегодня вы были в Абкуайке?
– Да. Я там работаю.
– Вы были в группе, которая сопровождала инспекцию министерства нефти?
– Да.
– Вас предупредили, что на всё, что вы при этом увидели и узнали, распространяется обязательство о неразглашении?
Он нервно сглотнул.
– Да.
Рука, которая держала его паспорт, начала постукивать им по костяшкам пальцев другой руки; мелкие, нервирующие звуки.
– С кем вы недавно говорили по телефону?
Они это знали! Откуда? Он использовал свой мобильный телефон, а ведь это всегда значило…
– Я хотел позвонить своему другу. Но его не оказалось на месте.
– В Германии?
– Да.
Мужчины переглянулись. Один из них, до сих пор молчавший, сказал:
– Пройдёмте.
После нескольких дней пугающей неизвестности всё же стало ясно, что Маркус выживет. Более того, врачи заявили, что скоро он станет транспортабельным, тогда Фридер организовал его перевозку в Германию и устроил в подходящую клинику.
Когда Доротея впервые навестила там Маркуса, он лежал в искусственной коме, в которой ему, по словам врачей, придётся находиться ещё некоторое время, – Фридер отвёл её в сторонку и объяснил, что это чудо, что Маркуса вообще удалось вывезти из страны, поскольку против него выдвинуто много тяжких обвинений. Он даже объяснил, о чём идёт речь, но она пропустила его слова мимо ушей. Вид её тяжело покалеченного брата, все эти шрамы и аппараты… Это было слишком.
– Мне пора было уходить. Ты выглядел так… жутко. Я еле заставляла себя поднять на тебя глаза. Все эти повязки, трубки… – Доротея подвинула стул к кровати и села. – Я так рада, что теперь тебе уже лучше.
Маркус криво улыбнулся – движение, которое по-прежнему отдавалось болью в шраме. Он потрогал лицо.
– Да, – сказал он. – Приз за красоту мне уже не выиграть.
Она оглядела его.
– Разве ничего нельзя сделать? Со шрамом, я имею в виду.